...Река по имени факт. 

В последние три-четыре года не то чтобы «наметился», а полным ходом протекает интереснейший, примечательный и крайне полезный для общественного сознания процесс: вышло уже немало книг о Сталине, его ближайших сотрудниках, о том тяжелом и непростом времени, написанных вполне объективно, уже ничего общего не имеющих с теми плоскими побасенками и заскорузлыми штампами, что правили бал во времена перестройки (не к ночи будь помянута). Есть люди, для которых это стало настоящим откровением: многие только теперь начали понимать, что в действительности все обстояло гораздо сложнее, чем пытались внушить иные сочинители басен. Что уничтоженная Сталиным «ленинская гвардия» состояла из субъектов, мягко говоря, не вполне почтенных, умных и честных. Что стенания о «десятках миллионов заключенных ГУЛАГа» истине категорически не соответствуют – да и огромная доля этих самых заключенных состояла из людей, которые за свои деяния получили бы срок в любой другой стране. Что в тридцать седьмом, чрезвычайно похоже, все же готовился заговор военных против Сталина – и это был не единственный заговор, направленный на смену власти. 

И так далее, и тому подобное. Что примечательно, процесс этот никоим образом не мог оказаться инспирирован откуда-то «сверху» и уж никак не мог стать результатом действий некоего зловещего подпольного центра «засевших сталинистов». Частное книгоиздание – чересчур обширная и самостоятельная система, чтобы всерьез относиться к подобным глупостям о замыслах «темных сил». 

Суть, по-моему, в другом: процесс этот представляет собой нечто столь же естественное, как явления природы. И наше общество в целом, и люди по отдельности, очнувшись от перестроечного угара, начали помаленьку трезветь, умнеть, серьезнее относиться к печатному слову. И осознавать, что отечественная история гораздо сложнее, чем это пытались представить создатели штампов и сочинители сказок. 

И вот что знаменательно. Авторы «нового взгляда» на весьма непростую историю СССР, в противоположность своим предшественникам, не на эмоции бьют, не ярлыки приклеивают. Они-то как раз опираются на факты. А факты – вещь упрямая. Одно дело – бездумно повторять запущенную давным-давно в обращение байку о «тупом кавалеристе Ворошилове» и «отсталом Буденном», якобы мечтавших ликвидировать недоступные их сознанию танковые войска и заменить их привычной конницей, скопищем лихих усачей на лошадках. И совсем другое – снять с полки стенограмму одного из партийных съездов 1930 г. и прочитать подлинные выступления, скажем, означенного Буденного. После этого многое переворачивается в сознании самым решительным образом… 

До чего же упрямы факты… Ленина до сих пор высмеивают и вышучивают за его произнесенные-де однажды директивные указания о том, что «всякая кухарка способна управлять государством». На деле, как к Владимиру Ильичу ни относись, а говорил он кое-что другое, совершенно противоположное по смыслу: что Советская власть обязана до такой степени поднять квалификацию и сознание простого человека, чтобы каждая кухарка при необходимости могла грамотно вмешиваться в дела государственного управления… Или, например, история с механизированными корпусами, которые перед самой войной якобы сформировал несведущий в военном деле И. В. Сталин. Упрямые факты свидетельствуют об ином: корпуса эти ликвидировал по дремучей своей технической отсталости генерал Павлов, расстрелянный в первые месяцы Великой Отечественной за вполне конкретные прегрешения… Но если за Сталиным все же скрепя сердце признается некий государственный ум, а его поступки и решения некоторые «ниспровергатели» все же готовы признать толковыми, то Л. П. Берия до сих пор в массовом сознании предстает олицетворением всех пороков и автором немыслимых зверств, фигурой прямо-таки демонической. А меж тем ничего подобного не было. Следование упрямым фактам рисует совершенно другой образ: деятельного управленца, человека, всю сознательную жизнь занимавшегося сугубо техническими задачами, осушавшего малярийные болота, создававшего на голом месте то пищевую промышленность, то танковые заводы, то ракетно-ядерный щит… 

Просто-напросто пятьдесят с лишним лет назад в СССР произошел классический государственный переворот. Именно в пятьдесят третьем году партийная верхушка и прорвалась к высшей власти, отодвинув тех самых управленцев и советских работников, на которых последние пятнадцать лет своей жизни делал главную ставку И. В. Сталин. Именно с тех пор и установилась партийная диктатура, правление невежд, которые не отвечали ни за одно конкретное дело, но руководить (и идейно окормлять) жаждали буквально всем. Именно тогда был без суда и следствия убит лидер «технарей» Берия, за свои планы отодвинуть партийцев на десятые роли оклеветанный так яростно, надежно и гнусно, что до сих пор ощущается во многих умах отзвук давней лжи, клеветы, злобненьких сказок… 

Книга Елены Прудниковой представляет совершенно иного человека – талантливого, незаурядного, не имеющего ничего общего с образом кровавого монстра, грызущего в лубянских подвалах человеческие кости, а в перерывах насилующего школьниц целыми классами. Нравится это кому-то или нет, но перед нами – факты, достоверные свидетельства, отзывы современников, в совокупности рисующие совсем другую картину. Пожалуй, нет даже особенной нужды добиваться официальной реабилитации маршала Берии – потому что и без того ясно, что предъявлявшиеся ему обвинения высосаны из пальца, «следствие» велось вопреки как писаным законам, так и здравому смыслу (не говоря уж о жестких правилах уголовно-процессуального кодекса), «материалы дела» на девять десятых состоят из копий, оригинала приговора о расстреле никто и в глаза не видел, и, наконец, та писулька, которую принято именовать «акт о расстреле Берии», выглядит так, что ее постыдился бы составить молодой стажер прокуратуры… 

Мертвых уже не вернешь, но память о них необходимо очистить от клеветы и лжи. История, по сути, это громадная бухгалтерская книга, где реальные деяния и поступки должны быть занесены в соответствующую графу. Заслуга Елены Прудниковой (и всех прочих, кто работает сейчас над созданием подлинной истории, не имеющей ничего общего с политической конъюнктурой и дешевыми сенсациями) как раз в том, что она, опираясь на суровые факты, рисует подлинную картину событий – далеко не самых простых в нашей истории.

Александр Бушков 

«…Какую бы должность Берия ни занимал, он всегда строил».

Ю. Мухин 

Введение

Нет, все ж таки дух сомнения, коим заразил человечество Фауст, иной раз идет людям на пользу, заставляя подмечать в казалось бы общеизвестных и достоверных фактах странные, непонятные, нелогичные детали. Нестыковки, проще говоря. Едва ли можно найти в Истории более достоверный факт, нежели темная и мрачная фигура, Лаврентия Берия. Он так же темен и мрачен, как мегазлодей из американских мультфильмов или злой дух из готических романов, при одном упоминании о котором любой добропорядочный обыватель содрогается и начинает истово крестится, не правда ли? Но давайте вглядимся в детали. 

«…Я хочу сказать, “не приведи Господь”, чтобы кто-то подумал, что я взялся за перо, дабы оправдать, обелить, реабилитировать, попросту говоря, отмыть от людской крови Лаврентия Берия. Отнюдь! Во-первых, это не моя задача, а во-вторых, это и невозможно, даже если сильно захотеть…» 

Этот отрывок взят из самого начала книги «Кто вы, Лаврентий Берия?» заслуженного юриста России Андрея Сухомлинова. Книга его объективна, даже, пожалуй, слишком объективна, вот он и решил лишний раз засвидетельствовать свою лояльность общественному мнению, предварив ее такой оговоркой. Иными словами, он убедительно доказал, что «дело Берия» насквозь фальсифицировано, ни слова правды в нем нет и все обвинения из пальца высосаны (одна из глав так и называется: «Дело Берия – театр абсурда»). Но, дабы люди не подумали чего, автор и оговаривается, что отмывать душегуба от людской крови никоим образом не намерен. А от чьей конкретно, позвольте спросить, крови? 

Народ наш знает родную историю прямо-таки до умиления досконально. С некоторых пор я люблю задавать очень простой вопрос: «Вот все время говорят: бериевские репрессии, бериевские репрессии, руки по локоть в крови… А когда они были конкретно, эти репрессии?» Разумеется, большая часть респондентов ничтоже сумняшеся возлагает на Берия ответственность за «тридцать седьмой год», «ленинградское дело», «дело врачей», убийство Кирова… Спасибо, что не потопы, пожары, эпидемии и наводнения! Те же, кто помнит даты несколько лучше, начинают выкручиваться, делая из Лаврентия Павловича этакого «серого кардинала» при старом маразматике Иосифе Виссарионовиче: мол, сам не убивал, но влиял… Как же нам не хочется расставаться с истиной, которую «все знают»! 

Впрочем, было ведь такое время, когда все совершенно точно знали, что Солнце вращается вокруг Земли. А несогласных с этой аксиомой немножко, знаете ли, поджаривали – при большом, что характерно, скоплении народа, всецело с властями согласного. 

Подобное отношение к аксиомам рождается в результате добросовестного промывания мозгов, проводимого под большим-большим напором. Не знаю, кто как, а я не люблю, когда мне промывают мозги. Тем более, когда это делают столь грубо и непрофессионально, со столь неприкрытым презрением к читателю, как некоторые наши «историки». Наш человек вообще, кажется, придает печатному слову некий мистический смысл – с такой святой простотой он верит всему, что написано на бумаге. А бумага, к сожалению, не краснеет, иначе бы большинство исторических трудов и мемуаров имело цвет от темно-розового до ярко-лилового. Но почему-то никто об этом не задумывается. А зря. Хотите пример? Пожалуйста. 

«Лаврентий Берия был рожден для грязных дел. Провокатор и жулик проснулись в нем в детские годы, еще в Сухумском начальном училище. Редкая кража или донос совершались без его личного участия – прямого или косвенного. В нем гармонично уживались подлость и мздоимство. Похитив папку с характеристиками-записями о поведении учеников, он подвел классного наставника под увольнение, а сам устроил распродажу документов. Через подставных лиц, разумеется». 

Автор этих строк – Антон Антонов-Овсеенко, писатель, знаменитый рекордным количеством грязи, изливающейся со страниц его книг. Согласно официальной биографии, он – сын старого большевика, расстрелянного в 1938 году, да и сам был репрессирован как член семьи «врага народа». В лагерях пробыл, с небольшими перерывами, до 1953 года. В общем, как раз та типичнейшая жертва репрессий, которой принято сочувствовать всем сердцем и сострадать всей душой. Ясно, что ни к наркому внутренних дел, ни к Сталину Антонов-Овсеенко теплых чувств отнюдь не испытывал, и можно понять его желание свести счеты за отца и загубленную молодость. Хотя, с другой стороны… Обратите внимание: всю войну провел в лагере – но не был убит под Москвой, подо Ржевом, на Курской дуге, не умер от голода в блокадном Ленинграде, не сгинул в концлагере, подобно сыну Сталина, не сгорел в танке… Ведь его сверстники на воле не колбасой в мягком кресле объедалися. Впрочем, это к делу не относится, задумаемся о другом. 

При ближайшем рассмотрении, при сопоставлении дат обнаруживаются в этой судьбе некоторые весьма любопытные несообразности, те самые нестыковки. Отец Антонова-Овсеенко, небезызвестный старый большевик, был расстрелян в 1938 году, и, соответственно, в том же году сын стал «членом семьи изменника Родины». И в этом малоприятном качестве он год спустя благополучно заканчивает исторический факультет МГПИ – как такое могло случиться? Либо все было не так уж страшно и не всех «членов семей», сажали, либо… либо он отрекся от собственного отца, так надо понимать? А еще через год, когда репрессии уже давным-давно закончились, его вдруг арестовывают как сына «врага народа». Вот уж, что называется, проснулись… Иррациональных объяснений, вроде того, что «органы выжидали», или «машина дала сбой», можно придумать сколько угодно. 

Есть, впрочем, и рациональные объяснения такому казусу – например, что роковая аббревиатура «ЧСИР» тут вовсе ни при чем. Его ведь могли арестовать не из-за отца, а по обвинению, совершенному им лично. Что именно он там натворил – мы не знаем, но на определенные размышления наводит тот факт, что освободили его не в 1954–1956 годах, как большинство «политических», а раньше – в 1953-м. Уж не в связи ли с окончанием срока? А посадить могли за что угодно – за банальное воровство или убийство по пьянке. Среди наших политических деятелей есть подобные фигуры – сидел за кражу, а на каждом углу бьет себя пяткой в грудь, что, дескать, за инакомыслие… 

К творчеству господина Антонова-Овсеенко мы вернемся еще не раз, но можно сразу отметить и такую странность. Как уже говорилось, по образованию он историк, а не повар или, скажем, агроном. Значит, должен знать, как пишутся исторические книги. Должен знать, что, ссылаясь на какой-либо факт, историк обязан сообщить и источник, где он этот факт откопал. В истории, как в разведке: мало добыть информацию, надо еще и точно указать, откуда она взята. Например, так: «Как рассказывал соученик Берия по Сухумскому училищу Н. Н. своей младшей сестре, подлинные дневники которой опубликованы там-то и там-то». В таком вот аспекте. 

Так откуда же товарищ Антонов-Овсеенко берет подробности, коими полнится его книга «Берия»? Написана она смело и уверенно, так, словно автор располагает несокрушимыми доказательствами своих слов, и основана на воспоминаниях неких «старых большевиков, переживших репрессии». Имена их почему-то не называются, хотя, вроде бы, чего им бояться, после ХХ-то съезда? 

Тут надо знать, что собой представляют кочующие по нашим историческим книгам эти самые «старые большевики». Сие есть этакий собирательно-страдательный персонаж, на который очень удобно ссылаться, когда надо обосновать то, чему обоснований нет. Какой только бред ни вкладывается в уста этих неназываемых «партийцев» – вплоть до того, что Сталин был отцом собственной жены или что Ленин перед смертью успел сообщить своему повару, что его-де отравили. В девяноста девяти случаях из ста ссылка на неназываемого героя означает, что автор приведенные «факты» просто-напросто выдумал. 

То, что товарищ Антонов-Овсеенко Сталина и Берию ненавидит, видно невооруженным глазом – такой злобой дышит каждая строчка его книги. Так-то оно так, вот только почему? За расстрелянного отца? Но при чем тут лично Берия? За свой арест? Но за что его арестовали? Версия ЧСИР явно не проходит… 

И ответ скрыт в тексте книги – автор сам выдает себя, причем даже не словами, а интонацией, каковая иной раз говорит больше слов. «Как раз в то время, – пишет Антонов-Овсеенко, – партию сотрясала дискуссия, в ходе которой Сталин, признанный мастер политической интриги, надеялся скомпрометировать Троцкого, убрать с дороги самого опасного соперника». Ну, во-первых, Троцкий успешнейшим образом компрометировал себя сам, и дискуссию развязал тоже он. Историк, да еще живший в то время, должен это знать. Но суть в другом. Невольные нотки почтительности по отношению к Льву Давыдовичу выдают автора с головой – да троцкист он, всего-то и делов! Отсюда и ненависть к Сталину и Берии, отсюда и совершенно троцкистские аргументы. Кстати, уверенная и беспардонная брехня была любимым методом «демона революции» – ври, ври, что-нибудь да останется. 

Какие именно «старые большевики» подкидывали Антонову-Овсеенко информацию – ту, которая не выдумана – тоже ясно. Как пишет он сам, в борьбе с Троцким «старая гвардия грузинских большевиков не поддержала генсека». То есть, его «старые большевики» – это пережившие репрессии троцкисты. Ну и что, спрашивается, они могли рассказать о Сталине и его сторонниках? (Кстати, перестроечные «демократы» ухитрились, топча Сталина, политически реабилитировать Троцкого, а между тем троцкизм – самое радикальное и кровавое из революционных учений, сталинизм рядом с ним, все равно печка по сравнению с лесным пожаром.) Да, ненависть куда сильнее и долговечнее любых политик и идеологий. Давно ушла в прошлое нелепая фигурка «демона революции» с его бредовыми идеями, а запущенная в оборот ложь до сих пор растет и ветвится, живет своей собственной жизнью. Именно Троцкий запустил в обращение сказочки о «посредственности» Сталина, о «гениальном стратеге» Тухачевском, о кровавых расправах Сталина со старыми товарищами и прочая, прочая, прочая. От многократных повторений эти выдумки давно уже обрели статус истины, которую якобы «все знают». И все сказанное о Берии тоже обрело статус истины… 

Что ж, тем приятней расправиться с этой подлой ложью, поскольку это не просто ложь, но именно подлая и отвратительная. 

Послесталинские властители столь преуспели в этой лжи, их так трясло от ненависти к Берии, что невольно возникает мысль: а в чем дело-то? Ладно бы Берия был тем самым кровопивцем, который извел под корень пресловутую «ленинскую гвардию» – но старых большевиков перестреляли еще при Ежове (к которому, кстати, отношение не в пример спокойнее)! Пребывание Берии на посту наркома отмечено как раз отсутствием массовых репрессий. Так в чем же дело? 

Наконец-таки этот вопрос начал потихоньку интересовать историков. Ответы даются разные, все в высшей степени предположительные. Ясно одно: Берия сделал нечто такое, чего «стая товарищей» не могла ему простить даже за гробом и позаботилась, чтобы и потомки простить не смогли, чтобы это имя было опозорено в веках. Навскидку даже не подберешь в истории примера столь полного и безоговорочного очернения человека – до такой степени, что даже сказать про него доброе слово было до последнего времени запрещено. Ну прям Иуда какой-то! Однако ни каждый из старых большевиков в отдельности, ни все вместе как-то не тянут не только на мессию, но даже на самого захудалого святого. Отнюдь не ангелов они напоминают, а нечто диаметрально противоположное – достаточно взглянуть на фотографию, скажем, того же Троцкого. 

Позвольте задать чисто теоретический вопрос: а будет ли проклят так же, как Иуда в собрании апостолов, честный человек в собрании Иуд?.. 

Только с перестройкой, и то не в первые ее годы, начали появляться объективные публикации. И чем дальше, тем крепче становилось ощущение: что-то в общепринятых версиях нашей истории очень и очень не так. Какая-то в них присутствует нелогичность. Вот не вырисовываются портреты людей и картины событий, не вырисовываются, и хоть ты тресни («демократические» версии а-ля Оруэлл думаю, можно изначально не учитывать). Сталин, безусловно, знаковая фигура двадцатого века – да, пожалуй, и всей российской истории. Но и в его портрете чего-то не хватает, некоего звена, скрепляющего разрозненные события. А потом, на уровне интуиции, появилось чувство, что у этого времени есть не только знаковая фигура, но и кодовая – человек, который даст ключ к пониманию времени. И, тоже на уровне интуиции, пришло знание, что эта фигура – Лаврентий Берия, недостающее звено истории. 

Так оно и оказалось. В ходе работы над биографией Берии, поиска и систематизации разрозненных сведений – иной раз это была буквально фраза или несколько слов – по мере того, как из этих кусочков собирался портрет человека и государственного деятеля, становилось ясно: да, именно Берия – кодовая фигура эпохи. Его биография дает ключ к пониманию того, что происходило в последние пятнадцать лет жизни Сталина, а эти годы – ключевые, важнейшие в истории страны, определившие ее последующее движение и завершивший это движение позор. Сталин в этом позоре не виноват, он честно сражался и проиграл… Но с кем он сражался, как и во имя чего – это стало ясно, лишь когда определилась подлинная структура власти, когда стало понятно, что послевоенный СССР – это система двойной звезды, двоих равновеликих, но разновозрастных государственных деятелей, один из которых реализовал все, на что был способен, а другой был убит в самом начале, снят на лету, и этот факт, это отсутствие преемственности предопределило последующую трагедию страны, в историю которой 26 июня 1953 года следовало бы вписать траурным цветом. 

Такая картина вырисовывается по мере того, как из осколков составляется портрет человека, представляющего собой недостающее звено эпохи.

... 

Краткий курс истории независимой Грузии 

Кстати, почему Грузию тогда называли меньшевистской? Председателем правительства в ней стал известный меньшевик Ной Жордания, в правительстве и парламенте ведущую роль играли социал-демократы (естественно, не большевики). В январе 1919 года состоялись выборы в Учредительное Собрание Грузии, и из 130 мандатов 109 получили также социал-демократы. Первым актом нового, независимого от «тиранической» Российской империи, правительства стала договоренность с Германией и приглашение немецких войск – чтобы обезопасить страну от турок. В Поти высадилось несколько рот солдат. Правда, часть территории все равно пришлось отдать Турции – потому как ворон ворону глаз не выклюет. 

15 февраля 1918 года, выступая в Сейме по поводу Брестского мира, Жордания со страстью говорил: «Такой мир, какой подписали большевики, мы такого мира не подпишем, и лучше умереть с честью на посту, чем опозорить и предать себя на проклятие потомков». Менее чем через четыре месяца, оказавшись на посту главы государства, он подписал мир гораздо худший, фактически сделав Грузию немецкой колонией – и, вишь ты, не умер… 

О том, что на самом деле искали немцы в Грузии, говорит дополнительное соглашение к договору между странами. В первую очередь, Грузия интересовала Германию как территория, по которой проходит нефтепровод. (В то время ее иной раз так и называли: Грузинская нефтепроводная республика.) Кроме того, грузинское правительство на время войны предоставляло немцам исключительное право на покупку на своей территории всех материалов, не требовавшихся для внутреннего потребления страны, и вывоза их без ограничений и пошлин. Совместное (половина на половину) владение горнорудными предприятиями и, опять же, право неограниченного вывоза их продукции. Всего лишь с мая по сентябрь немцы вывезли разнообразной продукции на 30 млн марок. Ну что ж, вполне умеренная плата за освобождение от «русских оккупантов»! 

Правда, вскоре немцы стали вести себя на оккупированной территории со всей прусской бесцеремонностью, привлекая к активному сотрудничеству немцев местных, что едва не привело к междуусобицам… Ушли они из Грузии лишь в декабре 1918 года, после поражения Германии. А поскольку прибыльно место пусто не бывает, их тут же сменили англичане. 

У тех тоже были вполне определенные интересы. 30-тысячный английский экспедиционный корпус занимался тем, что охранял нефтепровод Баку – Батум и железную дорогу, а едва турецкие войска оставили Тифлисскую губернию, как началась стычка между Грузией и Арменией за Ахалкалакский уезд, которая была прекращена лишь по требованию англичан. Английские власти разделили спорную территорию: одну часть передали Грузии, другую – Армении, а среднюю объявили «нейтральной зоной» и подчинили английскому генерал-губернатору. И, конечно, совершенно случайно в этой «нейтральной» части оказались Алавердские медные рудники… Грузинские же войска, едва обеспечив собственные тылы, немедля вторглись на Кубань, захватили Адлер, Сочи, Туапсе, занимаясь, в первую очередь, грабежом да отправкой всего более-менее стоящего в Грузию: увозили оборудование, угоняли скот, сперли даже рельсы Гагринской железной дороги. 

Эта территория находилась под контролем Добровольческой армии. 25 сентября 1918 года, прибыв на переговоры с Деникиным, грузинская делегация во главе с министром иностранных дел потребовала включения Сочинского округа в состав Грузии (кстати, британский представитель в Тбилиси генерал Уокер их в этом поддерживал – а что, Британии очень не помешала бы такая колония). Лишь к февралю 1919 года войска Деникина вышибли доблестных джигитов из Черноморской губернии обратно в Грузию. В самой же Грузии, сразу после обретения ею независимости, началась настоящая охота на всех не грузин: во-первых, русских, а во-вторых – малых народов, территории которых новорожденная республика поспешила к себе присоединить. Русских увольняли с работы, лишали избирательных прав, арестовывали, выселяли. Дошло до того, что созданный в 1918 году Русский национальный Совет организовал русский корпус, целью которого было защитить русских крестьян от истребления. 

А как грузины поступали с беззащитными малыми народами, можете представить себе, зная политику независимой Грузии образца 1990-х годов. За семьдесят лет мало что изменилось. Уже в июне 1918 года восстали осетины и грузины Цхинвали, поднялись жители Абхазии, опрометчиво подписавшие договор с Грузией, когда к ним подходили большевики. Теперь они просили Добровольческую армию избавить их от грузин… (Я пишу эти строки, а за стеной по телевизору идет программа «Время». «…Открыть автомобильное движение через Цхинвали, прекратить огонь, урегулировать ситуацию в зоне конфликта…» «…Вооруженные группы, стреляющие и по грузинам, и по осетинам, и по миротворцам…» «…Сегодня выяснилось, что из гаубиц по своим и чужим стреляли внутренние войска Грузии…». Новая независимая Грузия вернулась на круги своя…) 

Пыл разошедшихся грузинских меньшевиков несколько охладила 11-я армия красных, в апреле 1920 года занявшая соседний Азербайджан. Тут-то они и призадумались: а не с огнем ли мы, генацвале, играем?.. И уже в мае скоренько заключили мирный договор между РСФСР, обменялись послами. По договору Грузия обязалась очистить свою территорию от иностранных войск, а также легализовать большевистскую партию. Можно только гадать, почему Грузия тогда не разделила судьбу Азербайджана. Тут прослеживаются две причины. 

Во-первых, совершенно непонятную симпатию к ней питал Ленин. После захвата Азербайджана и Армении большевистский ЦК вдруг заговорил о «мирном направлении политики РСФСР на Кавказе». А уже после свержения правительства Жордания, 2 марта 1921 года, Ленин телеграфирует Орджоникидзе: «Гигантски важно искать приемлемого компромисса для блока с Жордания или ему подобными меньшевиками, кои еще до восстания не были абсолютно враждебны к мысли о советском строе на определенных условиях». Наверное, Ленину, при его ненависти ко всему великорусскому, просто нравилась антирусская позиция грузинских властей. (Интересно, что и впоследствии Ленин проявлял странную слабость теперь уже к грузинским так называемым национал-уклонистам, которые подхватили эстафетную палочку русофобии из рук меньшевиков. Широко известна история с грузинским большевиком Кобахидзе, который оскорбил Серго Орджоникидзе, обвинив его в коррупции, и получил в ответ пощечину. История дошла до Кремля. Расследованием дела занялись Дзержинский со Сталиным и пришли к выводу, что Орджоникидзе не виновен. И то верно: если судить Серго за все случаи, когда он распускает руки, то он из судов не будет вылезать. Однако Ленин взорвался и обозвал все это великорусским шовинизмом.) 

А во-вторых – Грузия была меньше нужна Советской России, нежели Азербайджан и Армения. Азербайджан – это нефть, Армения – это турецкая граница, а нефтепровод к портам Черного моря Советской России был не так уж и необходим… 

Кстати говоря, меньшевистское правительство было настроено не только резко антирусски, но и антибольшевистски, несмотря на то, что большевики и меньшевики начинали в одной организации. Впрочем, если бы дело было только в политическом оттенке, то, уж наверное, они как-нибудь договорились бы, но деление на большевиков и меньшевиков на Кавказе, как и любое другое деление, и тогда и теперь, было явлением каким угодно, но только не политическим. Горячие грузинские парни с большевистской и меньшевистской стороны еще в 1905 году при выяснении отношений то и дело доходили до мордобоя – но время идет, прогресс движется! Вот, например, как отметили в Тифлисе появление на свет Закавказского Сейма. 10 февраля 1918 года, в день начала работы Сейма, был без предупреждения расстрелян митинг, созванный большевистски настроенным стачкомом железнодорожников в Тифлисе. Вот как описывает тактику властей очевидец в своем письме в Москву, в Совнарком: 

«Явилось на митинг, несмотря на все принятые меры для срыва митинга, более 3000 рабочих и солдат… Среди митинга вошли в сад (приблизительно около двух рот) милиционеры и “красногвардейцы”. С красными знаменами в руках и успокаивая митинг знаками, они подкрались к собравшимся. Часть митинга, намеревавшаяся разойтись, осталась и, считая, что подходят свои, начала их даже приветствовать криками “ура”… В это время пришедшие быстро рассыпались цепью, окружили митинг и открыли бешеный ружейный и пулеметный огонь по митингу. Целились главным образом в президиум, стоявший на эстраде. Убито 8 человек, ранено более 20 человек… Часть публики разбежалась, другая легла на землю. Стрельба продолжалась минут пятнадцать. Как раз в эту минуту только что открылось первое заседание расширенного Закавказского сейма, и Чхеидзе держал речь под аккомпанемент ружей и пулеметов, трещавших тут же недалеко от дворца…»[3] 

Это не к тому, что вот, мол, какие меньшевики злодеи. Это к тому, что все время пытаются представить дело так, будто тираническая Советская Россия оккупировала демократическую Грузию. Грузия была ничуть не более демократической, чем Россия, там правили бал те же товарищи, просто из другой группировки. За тем исключением, что большевики все же раздавали землю крестьянам и переселяли население трущоб из подвалов в барские квартиры, а грузинские меньшевики всю социальную сторону оставили как есть. Более того, они отдали собственное государство на разграбление сначала немцам, а потом англичанам, лишь бы отделиться от России и сидеть на своем троне – пусть он размером со спичечный коробок, зато свой! Ну в точности, как сейчас… 

... 

Работа, которую он не любил.

Итак, Лаврентия Берию назначили на должность заместителя начальника секретно-оперативного отдела. С одной стороны, основания для такого назначения вроде бы имелись: опыт нелегальной и разведывательной работы, отличные рекомендации, среднее техническое образование – по тем временам для большевистской партии это много. А с другой, если вдуматься: опыт хоть и есть, но минимальный, с собственно чекистской работой вообще не соприкасался, и сразу же – на одну из ключевых должностей в ЧК! Секретно-оперативный отдел – это было все: разведка, контрразведка, работа с осведомителями, наружное наблюдение, участие в боевых операциях, цензура и многое другое. С третьей же стороны… а кого назначать-то?! Люди с соответствующим опытом работы имелись, но исключительно по другую сторону баррикады. Доверить такое дело «специалисту» из царской охранки большевики, при любом кадровом голоде, едва бы рискнули.  

Несколько позже, в 1923 году, Р. Ахундов, секретарь ЦК КП Азербайджана, писал о Берии: «…Обладает выдающимися способностями, проявленными в разных аппаратах государственного механизма… Работая управделами ЦК Азербайджанской компартии, чрезвычайным уполномоченным регистрода Кавказского фронта при реввоенсовете 11-й армии и ответственным секретарем Чрезвычайной комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих, он с присущей ему энергией, настойчивостью выполнял все задания, возложенные партией, дав блестящие результаты своей разносторонней деятельности. Его следует отметить как лучшего, ценного, неутомимого работника, столь необходимого в настоящий момент в советском строительстве…». 

Авторы книг о Берии головы изломали, размышляя, что побудило Ахундова дать такую характеристику. Версий было множество, кроме одной-единственной: да герой этого документа на самом деле таким и был! И возраст тут не при чем: в конце концов, если взять орленка и цыпленка, то уже в самом нежном возрасте ясно, из кого какая птица вырастит… Так что, думаю, на этом можно и остановиться. Берию назначили на эту должность исключительно по двум причинам: во-первых, за неимением других опытных кадров, а во-вторых, потому, что был он работником многообещающим и весьма перспективным. 

А должность была та еще! Нынешний начальник ГУВД легендарных «криминальных столиц» Казани или Тольятти за голову бы схватился, да так в столбняк бы и впал. И правильно, что назначили молодых – двадцатипятилетнего Багирова да двадцатидвухлетнего Берию, ибо справиться с таким делом можно только по неведению, не зная, что справиться с ним нельзя. 

…Уже стало хрестоматийным утверждение, будто большевики, взяв власть, тут же принялись на корню изничтожать своих политических противников. Но при этом обычно стыдливо умалчивается, что это были за противники – словно чекисты в парламент с пулеметом вломились. Ничего подобного, штурм парламента – картинка совсем из иных времен, времен торжества демократии. А те, с кем боролись большевики, отнюдь не были занудной парламентской оппозицией, кликушами-монархистами и прочими болтунами-кадетами. Политическими их противниками были недавние товарищи по борьбе, примерно столь же законопослушные и мирные, как и сами большевики, то есть, выражаясь современным языком, полные отморозки, с таким же, а то и большим опытом терроризма и конспиративной работы. Побежденные в открытом бою, они не собирались складывать оружие и мириться с поражением, а переходили на нелегальное положение и продолжали борьбу теми же методами, что и большевики, когда те оказывались в роли проигравших. 

В Азербайджане особо активны были правые эсеры и чрезвычайно агрессивная партия «Иттиход» («Единение ислама»), число членов которой исчислялось «всего-навсего» десятками тысяч. Эсеровские боевики вошли во все революционные летописи, что же касается «Иттихода», то перевод названия говорит сам за себя: эти товарищи за восемьдесят лет изменились не слишком сильно. Эти партии вели пропаганду, всячески мешая большевикам в любом деле и саботируя любое начинание, а у их боевых групп любимым видом политической активности был террор, деньги же на хлеб насущный и не менее насущные патроны добывали грабежами. Так что в слове «оппозиция» заложена определенная лукавая игра терминов. Чеченские боевики, например, тоже подходят под категорию «оппозиции», как себя иной раз и называют. 

Впрочем, бандитов хватало и без боевиков. После окончания Гражданской войны в стране активнейшим образом действовало огромное количество банд, мешающих политику с уголовщиной в таких пропорциях и сочетаниях, что даже головы основоположника марксизма не хватило бы в этом салате разобраться. Чекисты и не разбирались – они били всех: уголовников, исламистов, эсеров, «гастролеров» из Турции и Ирана. А секретно-оперативному отделу надлежало это битье обеспечить: отдел занимался наблюдением, вербовкой агентуры, разработкой боевых операций. За ликвидацию Закавказской организации правых эсеров начальник секретно-оперативного отдела Берия и начальник секретного отдела Иоссем были награждены именным оружием. А правые эсеры – это, извините, не зеленые краснодонские молодогвардейцы, это волчары битые, матерые, верные соратники Савинкова. За хорошую работу Азербайджанское ГПУ – так с 1922 года стала именоваться ЧК – наградило Берию также золотыми часами. 

…Кроме ГПУ, как человек, по кавказским меркам, образованный, Берия работает в Азербайджанской междуведомственной комиссии, в комиссии Высшего экономического совета, в комиссии по обследованию ревтрибунала, в партячейках и в Бакинском Совете. Кадров тогда – впрочем, как и впоследствии – было крайне мало, и пригодные к работе товарищи несли множество нагрузок… а вот непригодные занимали свое и чужое время революционной болтовней да путались у всех под ногами. И говоря о старых большевиках и «верных ленинцах», не следует упускать из виду эту категорию революционеров. 

Чем занималась грузинская ЧК 

В ноябре 1922 года Закавказский крайком направляет Берию «на усиление» в Грузию, начальником секретно-оперативной части и заместителем председателя ЧК. Там обстановка была та же, что и в Азербайджане, только значительно хуже – Грузия дольше прочих сопротивлялась большевикам, и теперь туда стягивались остатки разбитых противников режима и просто бандиты из всех республик. 

В феврале 1921 года меньшевистское правительство Ноя Жордания бежало в Париж, откуда принялось старательно подпитывать оставшихся на родине единомышленников морально, идеологически и, по мере возможности, материально. Здесь же, в Грузии, последней из несоветских республик Закавказья, нашли убежище мусаватисты и правые гумметисты из Азербайджана, армянские дашнаки, эсеры, национал-демократы, члены совсем уж мелких партий и групп, не говоря уже об ушедших в подполье грузинских меньшевиках. Программа грузинских меньшевиков известна, у них было время ее предъявить – Великая Грузинская империя. А в общем-то, все эти партии мало разнились программами: в основном это были традиционные для Грузии компашки джигитов, окружавшие князей, только роль князей теперь играли «политические лидеры». Боевые отряды всей этой публики немногим отличались от уголовников и, вместе с немногим отличимыми от них уголовниками, создавали в маленькой республике обстановку, печатными словами совершенно невыразимую. 

Правда, в том же 1921 году грузинская оппозиция попыталась было навести порядок в своих рядах, создав так называемый «Комитет независимости», куда на паритетных началах вошли представители всех крупных партий, противостоящих режиму. Во главе комитета стал Ной Хомерики, бывший министр правительства Жордания, член ЦК грузинских меньшевиков. Комитет взял курс на вооруженное восстание, причем не только на словах – при нем был создан военный центр и началась подготовка к выступлению против ненавистных большевиков. 

Впрочем, наполеоновские планы комитетчиков секретом для ЧК не стали. «Чрезвычайка» вела работу по двум направлениям: агитационную и оперативную. Первое направление, а отчасти и второе, привели к тому, что рядовые члены меньшевистской партии потихоньку свою партию покидали: к середине 1923 года таковых набралось чуть более 11 тысяч, и в августе в Тифлисе даже прошел съезд бывших меньшевиков. Вторая сторона работы тоже была весьма успешна. Берии удалось внедрить агентов в самый «Комитет независимости», и постепенно его члены перекочевали за решетку. В начале года были захвачены две типографии, в апреле арестован начальник контрразведки меньшевиков, в июне удалось взять и их нелегальный ЦК. Дальше – больше: 9 ноября арестован Ной Хомерики, виднейший меньшевик, руководитель военной организации партии, захвачены его штаб и документы, изобличающие связи «Комитета» с заграницей и «коллегами» в России; 18 ноября взят Сеид Девдориани, председатель ЦК. Арестованы те, кто обеспечивал работу подпольных типографий. (Правильно – чем вычислять адреса самих типографий, куда проще ударить по тем, кто их снабжает, а без бумаги и краски те сами заглохнут.) Разгромлены также местные комитеты в Поти, Гори, Абхазии, обнаружен комитет в Баку. На смену арестованному лидеру «оппозиции» из-за границы прибывает новый посланец Жордания, Валико Джугели – и оказывается за решеткой… 

29 августа 1924 года меньшевики попытались нанести ответный удар: повстанцы во главе с князем Георгием Церетели захватили город Чиатуры и объявили о создании «Временного правительства Грузии»… Однако уже к вечеру, услыхав о приближении красноармейских отрядов, «правительство» спешно бежало из Чиатур. Иными словами, «восставшие» (числом душ в 500) денек побуянили в Западной Грузии, а на утро угомонились. 

Столь быстрое и бескровное усмирение спартанцев местного розлива объяснялся хорошей работой ЧК, но в первую очередь – ее секретно-оперативной части. Согласитесь, неплохо для столь юного начальника! (К слову говоря, любопытна история с числом погибших. По официальным данным, было расстреляно 44 человека – в общем-то, учитывая количество повстанцев, похоже на правду. А грузинский историк-демократ Г. Н. Безиргани настаивает на цифре 12 578 человек – в 25 раз (!) больше числа восставших. Даже если присовокупить к повстанцам всех их родственников, включая младенцев, и то едва ли столько наберется. Впрочем, наши историки вообще богаты фантазией – насчитал же Ф. Волков 18 млн погибших на Колыме. Даже не задумываясь – а где они все могли там поместиться?..) 

Впрочем, ликвидация восстания – не единственное, чем занималась Грузинская ЧК, ей хватало работы и помимо меньшевиков. Например, 21 июля 1922 года в Тифлисе были убиты бывший военно-морской министр Турции Джемаль-паша и два его адъютанта. Вскоре выяснилось, что за убийством стояли дашнаки – чего, в общем-то, и следовало ожидать. И почти полгода ЧК гонялась за попавшими в ее поле зрения дашнаками. Сначала изрядно пощипали рядовой состав, потом, в начале 1923 года, арестовали ЦК. В горах отыскали тайный склад оружия, где нашли – 11 пулеметов, 33 ящика бомб, 70 винтовок, 30 мешков пороха, 70 плит динамита, 500 пудов патронов.[8] Своеобразное «партийное имущество» оппозиционной партии, не правда ли? 

Ведомство Берии, не разделяя функций на политические и уголовные, ведало и разгромом бандитизма. В начале 1923 года на территории Грузии насчитывалась 31 банда численностью 359 человек. К концу года 21 банда была уничтожена. С бандитами воевали, в основном, ЧОНы (части особого назначения) – чекистские войска. В ходе боев было убито 123 бандита, обезврежено 377 бандитов и их помощников.[9] В отчете Грузинской ЧК перечисляются также некоторые дела, касающиеся не столько политики и бандитизма, сколько экономики, но их все равно необходимо привести – просто для понимания общей обстановки в республике и работы ведомства Берии: 

«– проведена массовая операция по изъятию валюты у валютчиков, позволившая конфисковать ценностей на десятки миллиардов закавказскими знаками

;– была раскрыта шайка фальшивомонетчиков, печатавших кавказские боны миллионного достоинства. Преступники замаскировались в Баку. Дело было передано в АзЧК.Из числа других выявленных преступлений заслуживают упоминания:

– дело зав. торговым отделом Табтреста Германа, обвинявшегося в преступном разбазаривании изделий треста и связи с частными торговыми фирмами;– поимка шайки сбытчиков фальшивых лир в Батуми;

– раскрытие ограбления кооператива БатЧК и изъятие похищенных товаров на 3 тысячи лир;

– задержание продавцов кокаина с большой партией товара и крупной суммой денег;

– установление местонахождения 180 000 пудов марганца, пропавшего в Чиатура и принадлежавшего государству;

– закрытие одного из каналов спекуляции медикаментами, закупленными для нужд народного здравоохранения». 

За работу в 1923–1924 годы заместитель председателя Грузинской ЧК, начальник секретно-оперативного отдела Лаврентий Берия получил орден Красного Знамени – а в те времена орденами просто так не разбрасывались, это были не цацки брежневских времен. Похоже, Ахундов не ошибся в своей характеристике, и птенец действительно был орлиной породы… 

«Однако, глядя на эту историю с позиций наших дней, надо прямо сказать: если бы Берия не подходил к восстанию как к своего рода козырной карте, он мог бы загодя арестовать не нескольких, а всех его руководителей, и тогда никакого восстания, скорее всего, не было бы. Поэтому кровь сотен грузин, погибших тогда, лежит и на его совести».

Н. Рубин. «Лаврентий Берия. Мифы и реальность». 

Вот только не надо путать зампреда ЧК с Господом Богом, ладно? А то создается впечатление, будто автор этой реплики смотрит по телевизору исключительно нагиевские шоу, ибо даже из бразильских сериалов видно, что изобличение врага стоит некоторых усилий. И, глядя на эту реплику с позиций наших дней, надо прямо сказать: если ну совсем уже не к чему придраться, но очень хочется облить человека грязью, то – что ж, бумага стерпит… 

…Умея так работать, в довоенном СССР, особенно в 20-е годы, вполне можно было сделать карьеру и без всякого карьеризма. Особенно в ЧК, где работа была не только трудной, но и опасной. 

Структура органов в Закавказье была многоступенчатой. Едва республика становилась советской, как в ней, наряду с прочими органами власти, появлялась и ЧК. После объединения трех республик в Закавказскую Федерацию, 12 марта 1922 года учреждается Закавказская ЧК. А в мае 1922 года появился еще один орган – полномочное представительство ВЧК (ОГПУ) в Закавказье. Так вот: если Берия и дальше так работал, то не стоит удивляться, что он стремительно рос по службе. В августе 1924 года он становится начальником секретно-оперативной части полпредства ОГПУ, заместителем председателя ГПУ Закавказья и председателем ГПУ Грузии. А в 1929 году он уже руководитель всех трех ведомств. Но при этом, забавно, свою работу по-прежнему не любит, что привело к несколько неожиданным результатам. 

Однако об этом – чуть позже. А пока немного о соратниках и сподвижниках Берии: ведь короля делает свита, не так ли?

...

«Кто отвечает за все?» 

В абсолютном большинстве книг (за исключением труда А. Топтыгина «Неизвестный Берия») из всего семилетнего периода, когда Берия был руководителем Закавказья, обсуждаются только два момента: взаимоотношения с грузинскими партфункцонерами – а именно кто кого подсиживал, и эпохальный труд «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» – а именно его авторство и роль Сталина. Все. Как будто у первого секретаря Заккрайкома и первого секретаря Грузии не было других дел, кроме как интриговать против товарищей по партии и воровать чужие книги. 

На самом деле все происходило несколько иначе. Первый секретарь республики был, фактически, наместником центральной власти и отвечал за все. То есть вообще за все– промышленность, сельское хозяйство, выполнение планов, уровень жизни, культуру, идеологию и прочая, прочая, прочая. Задачи, стоявшие перед руководством СССР, были беспрецедентными: за какие-то десять лет поднять хозяйство страны до состояния, при котором она будет способна схлестнуться в войне с любым государством, а может, и со всей Европой. От Грузии, конечно, особых подвигов не требовалось, ну что возьмешь с Грузии… Единственное, что по-настоящему интересовало в Закавказье центр, по-прежнему была бакинская нефть. Но если бы удалось каким-нибудь макаром и нищую республику поднять, то было бы вообще замечательно! 

Положение в Грузии, при руководстве столь любимых нашими правдолюбцами «старых большевиков», было критическим – впрочем, как и везде. Новоявленные князья занимались тем же, чем и князья старорежимные: бесконечно выясняли между собой отношения да выслуживались перед Москвой. Но перед большевистской Москвой было бесполезно выслуживаться – впрочем, как и фрондировать. То было время абсолютной целесообразности, иначе стране было попросту не выжить. А теперь давайте обратим внимание на факт, который обычно упускают из виду. В 1931 году Лаврентию Берии исполнилось 32 года! В наше время, если человек к этому возрасту добивается хотя бы поста директора фирмочки, то, как правило, умильно ахают: «Надо же, какой молодой, а уже директор!» А Берия в этом возрасте стал фактическим хозяином Грузии и отвечал в ней за все! Ибо с него за все спрашивали! 

Ладно, это мелочи. А вот какое же хозяйство досталось новому первому секретарю? 

Плохо с промышленностью – ее, как таковой, практически не существует. Плохо с уровнем жизни, со здравоохранением, с образованием. Плохо с сельским хозяйством. Естественно, коллективизация в республике проведена – так же, как и по всей стране. Как и везде, крестьян гнали в колхозы, соревнуясь по проценту «охвата». Горячие кавказские парни ответили на насилие восстаниями, которые тому же Берии пришлось подавлять. И он это помнил. 

Но, в отличие от России, ощутимых результатов коллективизация в Грузии не принесла, да и не могла принести, ибо не ради советизации Грузии она проводилась! Сельскохозяйственная реформа затевалась ради хлеба, зерна – а какой, к черту, может быть хлеб на каменистых уступчатых наделах с носовой платок, с которых и хозяевам-то было не прокормиться Естественно, учитывая рвение кавказского руководства (а троцкисты и прочие «пламенные революционеры» обожают всякие там обобществления, «трудовые армии» и пр.), им позволили стать в общий строй, начать коллективизацию наравне со всеми – но и только. 

Так что к моменту прихода Берии на должность Первого, сельское хозяйство было в том же, пардон, месте, что и раньше. Если земли нет – значит ее нет. В Грузии вообще не было смысла создавать колхозы, если вести хозяйство традиционно… И тогда молодой глава республики пошел наперекор «генеральной линии» – и, что характерно, Москва ему не препятствовала. Оказалось, что и как хозяйственный руководитель бывший чекист кое-чего стоит… да нет, многого стоит! 

Но первое, что было необходимо – это сделать республику управляемой. А как сделать, если каждый уездный глава ведет политику сообразно интересам исключительно своего клана? Этот вопрос Берия решил просто: вместо того, чтобы увещевать уездных владык, он заменил не устраивающих его секретарей райкомов на бывших работников ОГПУ. Деканозов был назначен председателем Госплана республики и заместителем председателя Совнаркома. Гоглидзе – наркомом внутренних дел. Меркулов стал работать в аппарате ЦК. Вот ужас-то, правда? Везде насажал своих людей, да еще из органов!.. Зато бериевское ОГПУ работало как хорошо отлаженный механизм, там были кадры, которые он школил десятилетие. И столь простым способом новый первый секретарь добился управляемости республики. 

Уже в декабре 1931 года Берия ликвидировал Колхозцентр, заменив его наркоматом земледелия. Вроде бы чисто номинальное изменение, однако весьма красноречивое, ибо в колхозы в 1931 году было объединено всего 36 % крестьянских хозяйств, и то лишь в результате административного рвения прежних властей. Новый глава республики как бы показывал, что не собирается добиваться стопроцентного охвата – сколько есть, столько есть, чего уж… 

А вот затем Берия сделал ход конем. 

Действительно, выращивать зерно в Грузии смысла не имело никакого – все равно сельское хозяйство не могло прокормить республику. Больше в колхозы никто никого не загонял. Более того: в противовес российской практике, в республике пошли на увеличение подсобного хозяйства колхозников – чтобы урожая хватило не только хозяевам, но и для продажи. А в колхозах стали растить не зерно и овощи, а культуры, которые нигде больше в России не росли, – чай, цитрусовые, табак, элитные сорта винограда. А хлеб – хлеб можно купить и в России, торгуя с ней вином и мандаринами! И вот тут-то крупное сельскохозяйственное производство оправдало себя на сто процентов! Культуры были дорогие, и через несколько лет колхозы Грузии стали богатеть. В 1936 году их общий доход составил 235 млн руб., в 1937 году – 315 млн руб., в 1938 году – 366 млн руб., а в 1939 году – более 500 млн. Лучший стимул для людей – материальный, и, видя такое дело, крестьянин без всякого принуждения ломанул в колхозы. К 1939 году в них было объединено 86 % крестьянских хозяйств. 

Чай в Грузии выращивали и раньше, мандарины тоже росли здесь давно – но никто не додумывался сделать на них ставку. Теперь увеличили плантации чая, мандаринов, начали повышать культуру земледелия, стали выращивать новые экзотические растения. А чтобы население республики не перемерло с голоду, пока новые культуры начнут давать урожай, пошли на увеличение приусадебных участков. Красиво придумано, не правда ли? Если б наши доктора экономических наук так проводили перестройку, как проводил свою реформу этот недоучившийся бывший чекист с револьвером, мы бы давным-давно перегнали обе Америки вместе взятые. Два года ушло на подготовку, и в 1933 году начался рост сельского хозяйства. «При Л. Берии Грузия превратилась в страну, производящую в промышленных масштабах высокоценные специальные и технические культуры, – пишет Алексей Топтыгин. – Берия знал цену разным методам руководства: отдельным культурам и формам организации производства посвящались пленумы ЦК, проводились съезды колхозников, выставки, активно задействовалось социалистическое соревнование, портреты передовиков производства не сходили с первых полос газет и обложек журналов. Но самое главное – Берия очень четко понимал значимость материального стимулирования колхозников». 

Но.

«Вообще говоря, то, что делает Берия – правый уклон в чистом виде, только без бухаринской политической трескотни», – пишет он же. 

Такой вот парадокс: с одной стороны, непробиваемый сталинист, с другой – правый уклон. Действительно, выглядит парадоксально, если не знать, что основой «правых», «левых» и прочих уклонов всегда была борьба за власть, а политическая трескотня, равно как и хозяйственные программы, служили лишь фиговым листочком, прикрывающим сей неприглядный факт. Поэтому-то оппозиция с такой скоростью и меняла свои экономические программы, тщательно следя лишь за тем, чтобы они не совпадали с политикой правительства. Что же касается «уклонов», то это не в Грузии был правый уклон, это на немереных российских просторах в ходе коллективизации возобладал уклон левый. Впрочем, иначе и быть не могло, поскольку проводилась коллективизация руками тех людей, которых имела в то время партия, руками «революционеров без страха и упрека», а грубо говоря – троцкистски настроенных молодых отморозков. В Грузии же имел место самый настоящий сталинизм. 

В 1932 году начались преобразования и в грузинской промышленности. Был создан наркомат легкой промышленности – но не тяжелой! Все предприятия тяжелой промышленности переданы Наркомтяжпрому СССР, чтобы их включили непосредственно в выполнение всесоюзных планов. И в самом деле, зачем Грузии тяжелая промышленность? Что Грузия с ней будет делать? Зато в годы первых пятилеток республика заняла первое место в СССР по промышленности пищевой – производству вина, переработке чая, консервированию плодов… Разрешите немного цифр – ведь статистика вещь упрямая… 

За первую пятилетку объем валовой промышленности Грузии увеличился почти в 6 раз, за вторую – в 5 раз. При этом надо учесть, что первая цифра стартовала от суммы 37,5 млн руб. – именно так оценивалась валовая продукция в 1927 году, а в 1932-м она составила 257,5 млн. С этой цифры и началась вторая пятилетка, которая была перевыполнена по всем показателям. 

В годы первой пятилетки объем капиталовложений в грузинскую промышленность составил 334,9 млн руб., во второй пятилетке – 960 млн руб. При этом рост достигался не сиюминутным «ускорением» (об этом можно судить по тому, что по-настоящему промышленность Грузии стала расти, когда Берии в Закавказье уже не было) – такую инерцию сумел придать ей этот человек. Так, например, при нем была реконструирована угольная промышленность республики, а отдача началась только после его ухода в Москву – в 1940 году добыча угля возросла почти вдвое по сравнению с 1938 годом. На Чиатурских марганцевых рудниках была механизирована добыча руды. Появились в прежде отсталой республике и новые виды промышленности – нефтяная, машиностроительная. В Азербайджане резко увеличилась добыча нефти. Именно при Берии и с его подачи началось бурение шельфов в Каспийском море. Кстати, тогда его обвинили в… расточительстве! Мол, зачем бурить море, когда на земле дешевле? Теперь строят буровые в море, но о том, кто все это начал, как-то потихоньку забыли… 

Практически новой отраслью стало производство чая – при Берии в республике было выстроено 35 чайных фабрик. Раньше оборудование для них ввозилось из-за границы, но вскоре производство этих машин освоил Батумский машиностроительный завод. 

И так далее, и тому подобное… При этом первый секретарь курировал грузинскую промышленность так же, как Сталин – советскую: дотошно и со знанием дела. 

В 1935 году Грузия, Азербайджан и Абхазия были награждены орденом Ленина. Той же награды удостоились и некоторые руководители, в том числе председатель Заккрайкома Лаврентий Берия. Задумано было и превращение Тбилиси в «образцовый социалистический город», но планы сего превращения разрабатывались куда более толково, нежели произведенная впоследствии реконструкция Москвы. Берия лично курировал строительство – в ходе которого, кстати, не было разрушено ни одного храма. При нем же Грузия стала и «курортной столицей СССР»: началось массовое строительство санаториев всех уровней, от центральных здравниц до домов отдыха отдельных предприятий. 

Одной из самых трудных проблем предвоенного СССР было образование. В конце XIX века уровень грамотности в Грузии составлял всего лишь около 20 %. Естественно, за годы империалистической войны, Гражданской войны, за время первых лет советской власти этот процент не повысился, поскольку образованием никто всерьез не занимался – вообще, от деятельности пресловутых «старых большевиков» создается такое впечатление, что они рассчитывали, будто все сделается само собой. 

Берия, сам мечтавший о высшем образовании, воспринял эту программу как свое кровное дело. «Только за конец 1931-го и 1932 год ЦК КП(б) Грузии принял шесть постановлений по разным областям народного образования (за предшествующие пять лет к этой проблеме обращались дважды…). Постановления, принятые во время секретарства Берия, умещались на 1–1,5 страницах, но были буквально битком набиты цифрами, суммами, именами ответственных за исполнение. Стиль руководства – сурово административный. С 1932 года в Грузии переходят к всеобщему начальному образованию детей и подростков. Активно ведется строительство зданий медицинского, политехнического, сельскохозяйственного институтов. По комсомольскому и партийному набору тысячи грузин отправляются учиться в Москву, Ленинград, Харьков, Саратов… Массовый характер приобретает обучение рабочим специальностям. К 1938 году Грузия по уровню образованности населения выходит на одно из первых мест в Советском Союзе».[11] А по числу студентов на тысячу душ населения Грузия обогнала Англию и Германию. В городах начался переход от всеобщего начального к семилетнему образованию, и даже в деревне большинство населения теперь умело читать и писать. 

«Хочу добавить, – пишет Юрий Мухин, первый, кто поднял голос в защиту этого опозоренного и оболганного человека, – что какую бы должность Л. П. Берия ни занимал, он всегда строил. Это он превратил Тбилиси в столицу – начал строить дворцы и жилье. Провел водопровод и канализацию. Когда в июле 1953 года прошел слух об аресте Берии, то многие бросились писать на него доносы, но не знали, что в них писать. “Высотные здания Москвы Берия считал своим детищем”. И это, действительно, было так…» Приходилось слышать, что он не только курировал строительство знаменитых московских «высоток», но что они были построены по его проекту… 

Те, кто родился при социализме, помнят, что вплоть до обретения независимости в 1990-х годах Грузия была одной из самых богатых республик СССР. Совсем недавно по телевизору показали сюжет из Абхазии – брошенный санаторий, выбитые окна, оборванные дети на ступенях. Впрочем, грузинские мандарины по-прежнему хороши… 

Разное о «грузинском периоде» 

По сравнению с основным делом, которым занимался Берия в 30-е годы, право же, сущей мелочью выглядят какие-то коммунальные сплетни о том, как часто он попадался на глаза начальству да кто написал пресловутый доклад, и прочая дребедень. Все это стало главным совсем в другую эпоху и при ином государственном строе, который воцарился после партократической революции, проведенной Хрущевым в 1953 году. Тем не менее, вокруг этих вопросов за последние пятьдесят лет поднято столько вони, что поневоле придется уделить место и сплетням. Но сначала немного о нормальном… 

Частная жизнь

Учитывая характер и предпочтения Берии, эти семь лет на посту Первого секретаря Грузии должны были стать самыми счастливыми годами в его жизни. Мечта осталась мечтой, но даже в биографии непрестанно отмечается, что, как только дело касалось строительства и архитектуры, так Берия самолично вмешивался в каждую мелочь, вплоть до проектов сельских домов и оформления выставочных павильонов. Между тем он не только работал, но и жил. О том, каким человеком был Берия, воспоминаний осталось немного. Еще в середине 20-х годов, когда он служил председателем Грузинской ЧК, совершенно неожиданную оценку дал ему в характеристике секретарь Заккрайкома партии А. Ф. Мясников. Перед перечислением должностей и качеств он написал: «Берия – интеллигент». Такая оценка не просто старого большевика, но по-настоящему образованного человека, юриста, многого стоит, и слово «интеллигент» в его устах имеет вполне конкретное значение. Хама, пусть трижды образованного, он бы так не назвал. 

«Возможно, на фоне существующих стереотипов это прозвучит неправдоподобно, – вспоминает Серго Берия, – но отец был очень мягким человеком. На работе суровый и настойчивый, дома он проявлял ласковый и уступчивый характер. Не помню, чтобы отец повысил на меня голос или наказал. Он уделял огромное внимание моему воспитанию – интеллектуальному и физическому. Подбирал мне книги, журналы, советовал, что прочитать, что посмотреть. К маме он относился очень нежно, хотя, правда, бывали случаи, когда я становился свидетелями их споров, связанных с внешними событиями, с работой отца, с политикой…» 

Серго в то время учился в школе, Нина закончила субтропический факультет Тбилисского сельскохозяйственного института, поступила в аспирантуру – диссертацию она защищала уже в Москве. 

«Когда я вспоминаю об отце, – пишет Серго, – выплывают в памяти давно забытые картины детства. Скажем, я с детства интересовался техникой, и отец это всячески поощрял. Ему очень хотелось, чтобы я поступил в технический вуз и стал инженером. Довольно характерный пример. Понятное дело, ему ничего не стоило тогда разрешить мне кататься на машине. Как бы не так… Хочешь кататься – иди в гараж, там есть старенькие машины. Соберешь – тогда гоняй. Старенький “фордик” я, конечно, с помощью опытных механиков собрал, но дело не в этом. Отец с детства приучал меня к работе, за что я ему благодарен и по сей день». Ко времени окончания школы Серго в совершенстве знал английский и немецкий языки и был радистом первого класса – заняться радиоделом ему тоже посоветовал отец. 

«Сколько я его помню, никогда не изменял выработанным еще в юности привычкам. Вставал не позднее шести утра. После зарядки минимум три часа работал с материалами. Возвратившись с работы, ужинал и вновь шел в свой кабинет. А это еще два-три часа работы… Еще, разумеется, необыкновенное трудолюбие. Вот, пожалуй, слагаемые тех практических результатов, которые он достигал…» 

Жил глава республики вместе с семьей – женой, сыном и матерью – в обычной квартире из четырех комнат. Во дворе, вместе с мальчишками, он устроил турник, на котором по утрам делал зарядку. В свободное время занимался спортом. Очень любил рисовать – маслом, акварелью, и хорошо получалось, хотя сам над собой посмеивался. 

С рисованием связана одна семейная история, которую рассказал Серго. В полном соответствии с духом времени, у них в школе был октябрятский кружок безбожников. «Первой моей акцией как члена этого кружка, – рассказывал он, – стало то, что я испортил старинную икону, которую бабушка хранила в шкафу. Отец, вернувшись с работы домой, заметил, что она расстроена, и спросил, в чем дело. Бабушка промолчала, а я с чувством удовлетворения и гордости рассказал, как разделался с предметом ее религиозного преклонения. Отец велел принести остатки иконы, потом попросил маму позировать. Рисовал он часа два. Вставив свою работу в рамку, он отдал ее бабушке со словами: “Что на него обижаться? Он воспитан нашим временем”. Мне же сказал: “Ты поступил неправильно. Надо уважать чужие убеждения”. Позже я все приставал к бабушке: “Как ты молишься на эту икону? Ведь ты знаешь, что на ней не Богородица нарисована, а моя мама?!” Бабушка отвечала: “Когда вырастешь, поймешь, что этот рисунок для меня священен”». 

Естественно, Берия понимал, что картина иконе не замена. Но сыну урок был дан на всю жизнь. 

Когда Берию перевели в Москву, семья поначалу осталась в Тбилиси – Нина Теймуразовна была категорически против переезда. Но, Сталин узнав об этом, нахмурился и послал в Тбилиси начальника своей охраны, генерала Власика. Тот решил вопрос просто, по-солдатски: вошел в дом и объявил, что они-де переезжают, на сборы – 24 часа. В Москве семья Берия сначала жила в правительственном доме, так называемом Доме политкаторжанина. Как-то раз к ним заглянул Сталин, поморщился: «Нечего в муравейнике жить, переезжайте в Кремль!» Однако Нина Теймуразовна за кремлевскую стену перебираться не захотела. «Ладно, – уступил Сталин. – Распоряжусь, пусть какой-нибудь особняк подберут». Так и появился тот самый знаменитый особняк на Садово-Кудринской. Такая же история произошла и с дачей. У них был небольшой домик в селе Ильинском по Рублевскому шоссе. Сталин приехал, опять же поморщился: «Я в ссылке лучше жил». Их переселили в правительственный поселок, но и там никаких дворцов не было – дом из пяти комнат, и то одна отдана под бильярдную. Даже на положенном бронированном «паккарде» Берия почти не ездил, пользовался обычной машиной. 

«Человеком он был разносторонне одаренным, – вспоминает Серго Берия. – Очень любил и понимал музыку. Мама часто покупала пластинки с записями классической музыки и вместе с отцом с удовольствием их слушала. А вот поэзию, насколько помню, отец не читал. Он любил историческую литературу, постоянно интересовался работами экономистов. Это ему было ближе. Не курил. Коньяк, водку ненавидел. Когда садились за стол, бутылка вина, правда, стояла. Отец пил только хорошее грузинское вино и только в умеренных, как принято говорить, дозах. Пьяным я его никогда не видел. Костюмы из Лондона, Рима и еще откуда – это и вовсе смешно. Обратите внимание: на всех снимках отец запечатлен в на редкость мешковатых костюмах. Шил их портной по фамилии Фурман. О других мне слышать не приходилось. По-моему, отец просто не обращал внимания на такие вещи. Характер жизни был совершенно иной, нежели сегодня. Назовите это ханжеством, как хотите, но жить в роскоши у руководителей государства тогда не было принято… 

Как и все мы, отец был неприхотлив в еде. Быт высшего эшелона, разумеется, отличался от того, какой был присущ миллионам людей. Была охрана, существовали определенные льготы, правда, абсолютно не те, которыми партийная номенклатура облагодетельствовала себя впоследствии… Приходила девушка, помогавшая в уборке квартиры, на кухне. Был повар, очень молодой симпатичный человек, и, если не ошибаюсь, он имел соответствующую подготовку… Но, как выяснилось, опыта работы он не имел, что, впрочем, ничуть не смутило домашних. Мама сама готовила хорошо, так что наш повар быстро перенял все секреты кулинарного искусства и готовил вполне сносно. 

Предпочтение, естественно, отдавалось грузинской кухне: фасоль, ореховые соусы. Если ждали гостей, тут уж подключались все. Особых пиршеств не было никогда, но всегда это было приятно… 

…Вспоминаю наши лыжные походы в Подмосковье, прогулки по лесу. Отец очень любил активный отдых и умел отдыхать. Помню, недели две вдвоем с ним занимались мы оборудованием спортивной площадки. И каток небольшой нашли, с тем, чтобы уплотнить землю, и сетку волейбольную купили. Оба были очень довольны. Когда уезжали в отпуск на юг – а мы всегда проводили отпуска вместе, позднее они отдыхали с мамой всегда вдвоем, он любил ходить в горы. Хорошо плавал, ходил на байдарке или на веслах. Здесь уже постоянной спутницей была мама. Вместе с мамой посещал манеж – к верховой езде был приучен с детства и, чувствовалось, в молодости был неплохим наездником. Ну, а о том, как отец любил футбол, ходят легенды. Утверждают даже, что в молодости Берия был чуть ли не профессиональным футболистом. Это преувеличение конечно, хотя, как и волейбол, футбол он очень любил и, наверное, играл неплохо. Когда создавалось спортивное общество “Динамо”, его основной задачей было приобщение сотрудников к физической культуре, спорту. Тон здесь должны были задавать руководители. Так что любовь отца к спорту стала носить и показательный характер. Молодым чекистам было неудобно отставать от начальства…» 

Правда Серго преувеличивает: в то время так жили далеко не все. Обыски у арестованных Ягоды и Ежова показывали совсем иное отношение к благосостоянию и другие приоритеты – да и не только обыски… По-разному жили, очень по-разному. Но легенда о каком-либо особом благосостоянии Берии не подтверждается ни одним документом, даже протоколами обыска после ареста. Ничем… 

Берия и репрессии в Грузии 

Ну, а к этой теме кто только не приложил свою руку! Берию обвиняют и в организации репрессий, и в расправе с грузинской интеллигенцией, и в преследованиях семьи Серго Орджоникидзе. Тема репрессий, наряду с изнасилованными школьницами – один из двух козырей «черного» пиара. Репрессии вообще были процессом неоднозначным, и куда удобней валить все на злодеев Сталина и Берию, чем разбираться в том, как это все происходило на самом деле, потому что – такое наружу полезет… Репрессии второй половины 30-х годов – процесс сложный и многослойный, и даже роль Политбюро здесь ясна еще далеко не в полной мере. Зато ясна роль партии. Партия большевиков с упоением уничтожала самое себя, сливаясь в экстазе с органами внутренних дел, и под колеса этому тандему лучше было не соваться, будь ты трижды Первый секретарь. Да и что Берия должен был делать? Спасать «старых большевиков» и творческую интеллигенцию от доносов, которые те друг на друга строчили? 

Реально роль Первого ограничивалась санкциями на аресты высшего звена аппарата республики. Мог еще, по старой памяти, помогать органам разбираться с политическими делами. Мог не помогать. Судя по тому, как вел себя Берия впоследствии, став наркомом внутренних дел, он не должен был и не мог быть среди организаторов репрессий… хотя и противостоять им не имел возможности. А судя по тому, что во время и после войны ведомства, которые курировал Берия, были «зонами, свободными от арестов»… Или вы полагаете, что он за какие-то три года полностью переменился? 

Говорят, что существуют документы, доказывающие его причастность, с собственноручными резолюциями об арестах и пытках. Если это те самые документы, которые фигурируют в так называемом «деле Берия» (о них еще пойдет разговор в части «Кремлевский детектив») – то эти бумаги прямо-таки кричат о том, что они фальшивые. Доказательств особой причастности Берии к репрессиям, сверх необходимого минимума, нет. Зато апокрифов – море… 

«У Серго Орджоникидзе был старший брат Папулия. В начале тридцатых он служил начальником политотдела управления Кавказской железной дороги. Берия арестовал брата в конце тридцать шестого вместе с женой, детьми… …Наделенный богатым чувством юмора, всегда приветливый, открытый, добрый, Папулия был наставником юного Серго…»

А. Антонов-Овсеенко. «Карьера палача»

А теперь слово тезке Орджоникидзе – Серго Берии: 

«Я хорошо знал Папулию Орджоникидзе, ибо мы жили в одном доме. Он всегда занимал видные посты, но был больше известен как кутила, охотник и вообще прожигатель жизни. Серго он иначе, как, извините, дерьмо, не называл. Социализм он ругал на чем свет стоит… Серго хорошо был осведомлен о буйствах Папулии. Он обижался на него и, приезжая в Тбилиси, демонстративно останавливался у нас. Возможно, с сегодняшней точки зрения Папулию сочли бы демократом, но в те времена поношение существующего строя не прощалось даже брату того, кто этот строй возводил и возглавлял…» 

Более подробно об аресте Папулии Орджоникидзе рассказывает Н. Рубин, которого уж никак не обвинишь в какой-то особой симпатии к Берии: 

«НКВД Грузии то и дело обращался к Берии с просьбой дать разрешение на арест Папулии (он… принадлежал к партийной номенклатуре). К просьбам прилагались стопки доносов, где цитировались антисоветские высказывания пьяного Папулии. Берия довольно долго отклонял эти просьбы. В конце концов, дело дошло до Москвы. Во время одного из приездов Берии на правительственную дачу в сентябре 36-го года, Сталин спросил его: 

– Ты еще долго с этим хулиганом нянчиться собираешься? Папулию я имею в виду, Папулию!

– Да он не опасен, товарищ Сталин, – осторожно ответил Берия. – Болтает вот только лишнее…

– Болтунов – на мороз! – твердо сказал Сталин. – Слышал такую русскую поговорку? 

Но Берия и тогда не стал арестовывать Папулию… И только перед самым Новым годом, когда ему снова доставили из НКВД Грузии агентурные записи высказываний Папулии, где брата Серго он называл “дерьмом”, а Сталина – “усатой свиньей”, Берия, махнув рукой сказал чекистам: 

– Делайте, что положено» 

Если б брат Орджоникидзе был, скажем, машинистом паровоза, то все обошлось бы куда проще. Но с начальника политуправления, партийного функционера спрос был другой, и брата Орджоникидзе расстреляли. Это по версии Рубина, который к обстановке 30-х годов относится так, словно ни саботажников, ни шпионов, ни заговорщиков в природе не водится. А вообще-то говоря, мы не знаем, в каких оппозиционных инициативах был замешан человек, столь непримиримо настроенный к существующему правительству. 

Еще один «таракан» относится к взаимоотношениям Берии и лидера Абхазии Нестора Лакобы. О них рассказывают кучу анекдотов и напрямую обвиняют Берию в смерти Лакобы, последовавшей в декабре 1936 года. И снова Антонов-Овсеенко – как без него скучна была бы бериевская тема! 

«…На премьере оперы “Сердце гор” Берия и Нестор Лакоба сидели рядом правительственной ложе. А вскоре Берия вызвал к себе Лакобу. Ничего особенного, обычный вызов. Путь в Тбилиси недальний, всего день поездом Лакоба выехал туда вместе с братом, наркомом земледелия республики. Остановились в гостинице, Михаил поехал по делам. Нестор остался в номере, решил отдохнуть с дороги. Поздно вечером явились посыльные от Берии, принесли выдержанный коньяк, корзину с фруктами. Вскоре вернулся брат, постучал в дверь, никто не откликнулся. Дежурная сказала, что товарищ Лакоба никуда не выходил. Взломали замок. Нестор Лакоба лежал на ковре без признаков жизни». 

Далее следует душещипательный рассказ о том, как из Сухуми примчалась жена Лакобы, настояла на вскрытии и экспертизе и, получив требуемое, вылетела в Москву, к Амаяку Назаретяну, старому товарищу Лакобы. Тот, потрясенный злодейским убийством, отправился к Молотову, но Вячеслав Михайлович всего лишь приказал похоронить Лакобу, а вдове и сыну назначить пенсию. Как видим, история вполне в духе дореволюционных «кухаркиных романов» или современных американских исторических мультиков. Но и это еще не все: 

«Летом 1937 года в Сухуми пришло распоряжение: гроб врага народа Лакобы выбросить из могилы, памятник уничтожить. Накануне этой акции с Кавказского хребта спустилась группа горцев – их было десять отважных. Дождавшись ночной темноты, они подняли прах Нестора Лакобы из могилы и унесли с собой. Быль это или легенда – не знаю…» 

Последнюю фразу г-н Антонов-Овсеенко мог бы отнести и ко всему своему творчеству. Ибо он, в полном соответствии с личным примером духовного вождя советской оппозиции товарища Троцкого, врет столь много и так беспардонно уверенно, что ему поневоле веришь… А пока достаточно сказать, что все это – воспаленный бред сводящего счеты троцкиста. Лакоба умер от инфаркта. Кстати, с Берией они были дружны до последних дней… 

Доказательств какого-либо особого участия Берии в репрессиях, сверх необходимого минимума подписей и санкций, как уже было сказано, никаких нет. Прямых. Есть косвенные. Существует биография Берии, изданная в 1940 году и практически вся посвященная успехам народного хозяйства со множеством цифр и фактов? Там говорится и о репрессиях. Но как говорится! 

«Относясь нетерпимо к малейшим проявлениям беспечности и благодушия, бичуя безрукость и политическую слепоту отдельных работников, товарищ Л. Берия воспитывает личным примером в массах партийных и непартийных большевиков революционную бдительность, беспредельную преданность сталинскому Центральному Комитету ВКП(б), великому вождю народов товарищу Сталину. Огромная работа по разоблачению врагов, проделанная товарищем Л. Берия вскрыла и показала каждому большевику и трудящемуся, как вредили, шпионили, вели свою черную подрывную работу контрреволюционные троцкистско-бухаринские, шпионско-диверсионные, вредительские, террористические организации, действовавшие в Грузии на протяжении ряда лет по директивам соответствующих всесоюзных центров контрреволюционных организаций. Товарищ Л. Берия ясно показал, что бывшие национал-уклонисты, с 1923 года перешедшие на позиции контрреволюционного троцкизма, никогда не прекращали своей предательской борьбы против партии Ленина – Сталина, против советской власти и составляли большинство руководителей и актив разоблаченных в Грузии злейших врагов народа. Центральный Комитет КП(б) Грузии, руководимый товарищем Л. Берия, с помощью ЦК ВКП(б) и лично товарища Сталина проделал большую работу по разоблачению и разгрому троцкистско-правых контрреволюционных организаций, по выкорчевыванию врагов народа и ликвидации последствий вредительства, по перестройке всей партийно-политической работы на основе решений февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) и исторических указаний товарища Сталина». 

Все!

Как уже было сказано, биография Берии полнится цифрами и фактами. Вся – кроме этого куска, содержащего одну лишь пустую риторику. Между тем, сведения о процессах 1937 года отнюдь не были секретными. Имена «врагов народа» назывались открыто, их всенародно клеймили на митингах, собраниях и в газетах. Нет, что бы назвать хоть одно имя, хоть одно дело, проведенное при личном участии первого секретаря, тем более, бывшего чекиста! Пусто… Ни автор (авторство приписывают Меркулову) ни сам герой этих дифирамбов, который их, конечно же, предварительно читал и наверняка редактировал, не привели ни одного конкретного факта. 

Не следует ли из этого, что на ниве борьбы с «врагами народа» Лаврентию Павловичу похвастаться было абсолютно нечем? А если из этого не следует, то следует из второй части книги, где рассказывается, зачем его перевели в Москву и чем он там занимался.

... 

В любых, самых честных и безупречных, органах в любое время существует определенный процент липовых дел. Их количество зависит от двух факторов: от контроля над органами и от личности работников. О контроле мы уже поговорили. Теперь перейдем к личностям. 

Что такое типичный чекист того времени? Квалифицированных юристов в органах почти не было, да и образованных людей немного – при том дефиците образования, которое имелось во всех областях, их не посылали в органы. Да они в органы и не стремились. На всех должностях, снизу до самого верха, было полно малограмотных и полуграмотных выдвиженцев времен революции и Гражданской войны. Так, знаменитый Заковский закончил два класса Либавского училища, Агранов – четыре класса и т. д. Характеры и стиль работы у них тоже соответствовали тому времени, в которое они начинали: много пассионарности и мало уважения к закону, четкий классовый подход и убежденность, что цель оправдывает средства, а самый дешевый в стране товар – человеческая жизнь. 

Это были необразованные, жестокие, беспринципные авантюристы, которым новые порядки были выгодны и которые чем дальше, тем больше задавали тон в органах. Если «внизу» к тому времени было уже немало новичков, то «наверху» как раз и группировались старые сотрудники. Не все были такими, но именно такие были наиболее активны, напористы и в конечном итоге гнули свою линию. 

Почувствовав, что существует спрос на политические дела, они начали пристегивать «политику» к банальному воровству, разгильдяйству, вообще к любому делу, которым занимались. Это не значит, что преступлений, связанных с политикой, не было – были, конечно, и в немалом числе. Беда в том, что политическим старались объявить любое преступление. Видя такое положение дел, власти начинали нервничать. А как иначе – дела и сводки, попадавшие на стол членов Политбюро, выглядели внешне безупречно, не было никаких оснований подозревать, что они сфабрикованы. И из их все возрастающего количества следовало, что в государстве творится нечто странное, действительно «нарастала классовая борьба». Ну, а уж после убийства Кирова всякие сомнения должны были улетучиться. 

В общем, предложение увеличивало спрос, а увеличившийся спрос рождал новое предложение. 

Лавина 

После ареста Ягоды произошли еще два роковых события, которые, соединившись вместе, и послужили причиной того, что рост числа политических дел стал неуправляемым.

Первый – это раскрытие заговора военных, за считанные дни до намеченного переворота. Трудно найти что-либо более страшное для любого правительства, чем заговор в войсках. Отчасти потрясенное, отчасти перепуганное и даже приблизительно не представлявшее масштаба угрозы, Политбюро фактически дало органам карт-бланш – с этого момента они могли делать, что хотели. И они принялись выявлять врагов.

Органам же, как всем вместе, так и каждому работнику в отдельности, естественно, выгодно, чтобы масштабы раскрываемого заговора были как можно шире – чем больше «врагов народа», тем больше орденов, премий, повышений по службе, льгот, финансовых вливаний… больше власти. «Шить» липовые дела они к тому времени были научены, никаких барьеров по этой части не существовало, бить тоже умели, еще с Гражданской, тем более что новый нарком самолично задавал тон. 

Вторым роковым событием как раз и стало назначение наркомом внутренних дел Николая Ежова.

Знавшие его до того времени люди характеризовали Ежова как человека тихого, скромного и внимательного. Как исполнитель он был идеален. И. М. Москвин, начальник Орграспредотдела ЦК, у которого Ежов одно время работал, характеризовал его так: «Я не знаю более идеального работника, чем Ежов. Вернее, не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным: он все сделает. У Ежова есть только один, правда, существенный недостаток: не умеет останавливаться. Бывают такие ситуации, когда надо остановиться. Ежов не останавливается. И иногда приходится следить за ним, чтобы вовремя остановить». 

Предполагалось, что Ежов, как человек чрезвычайно исполнительный и аккуратный, будет точно проводить политику властей, всецело находясь под влиянием Политбюро. Его назначение на пост наркома было воспринято как признак «оттепели». Кто мог предполагать, что, оказавшись во главе органов, Ежов начнет работать под влиянием не Политбюро, а своего заместителя Фриновского? Новый нарком не имел ни малейшего опыта чекистской работы – на кого еще он мог опереться, как не на первого зама, опытнейшего чекиста? И Фриновский начал вводить своего наркома в курс дела – в меру собственного разумения. А остановить Ежова было уже некому… 

Фриновский был человек безудержный, жестокий и абсолютно беспринципный. Как вспоминает тот же Шрейдер: «Когда Ежов получил указание свыше об аресте Ягоды и надо было направить кого-нибудь для выполнения этого приказа, первым вызвался бывший ягодинский холуй Фриновский, с готовностью выкрикнувший: “Я пойду!” Фриновский не только возглавил группу работников, ходивших арестовывать Ягоду, но рассказывали, что он первым бросился избивать своего бывшего покровителя». 

Аппарат НКВД, с такими привычками и под таким руководством, быстро сделал из неопытного наркома марионетку. С другой стороны, тому новая работа пришлась по душе. Получив неограниченную власть над всецело зависящими от него арестованными, он раскрылся с совершенно неожиданной стороны. Николай Иванович оказался чрезвычайно жестоким человеком, причем свирепость проявлял не столько в интересах дела, сколько из чистого садизма. На допросах зверствовал, самолично бил подследственных. Присутствовал при расстреле Ягоды и даже собирал пули, вытащенные из тел казненных лидеров партии. 

«Чего вам бояться? Ведь вся власть в наших руках. Кого хотим – казним, кого хотим – милуем. Вот вы – начальники управлений, а сидите и побаиваетесь какого-нибудь никчемного секретаря обкома. Надо уметь работать. Вы ведь понимаете, что мы – это все. Нужно… чтобы все, начиная от секретаря обкома, под тобой ходили. Ты должен быть самым авторитетным человеком в области» 

Фактически, подобными заявлениями Ежов открыто поставил органы над партией и государством. Мистер Оруэлл сыграл с нашим массовым сознанием злую шутку: после него СССР 30-х годов стал казаться гораздо более управляемым, чем был на самом деле. А реально тогда не было никакого всевластия Сталина – оно появилось лишь после 1938 года, до того же стол заседаний Политбюро был установлен отнюдь не на тверди, а качался на штормовых волнах мятежного партийного моря. К середине 1938 года в регионах местное начальство НКВД подмяло под себя партийные органы – кто им мешал завести дело на любого партначальника, хоть на самого первого секретаря? А от области до всей страны – шаг-другой по структурной лестнице. 

Неожиданное подтверждение моим изысканиям отыскалось в мемуарах Павла Судоплатова. 

«Полную правду об этих событиях (имеется в виду снятие и арест Ежова. – Е. П.), которая так никогда и не была обнародована, рассказали мне Мамулов и Людвигов, возглавлявшие секретариат Берии, – вместе со мной они сидели во Владимирской тюрьме. Вот как была запущена фальшивка, открывшая дорогу кампании против Ежова и работавших с ним людей. Подстрекаемые Берией, два начальника областных управлений НКВД из Ярославля и Казахстана обратились с письмом к Сталину в октябре 1938 года, клеветнически утверждая, будто в беседах с ними Ежов намекал на предстоящие аресты членов советского руководства в канун октябрьских торжеств» 

Может быть, товарищи из Ярославля и Казахстана действительно написали свои письма по наущению Берии – хотя едва ли об этом могли знать его секретари… Но с чего Судоплатов решил, будто эти обвинения – клеветнические? «Поплывшие» от власти и безнаказанности чекисты ежовско-фриновской команды уже не могли остановиться, и естественным продолжением их деятельности как раз таки и был государственный переворот… 

Трудно сказать точно, когда в Кремле стали осознавать происходящее. Вероятно, где-то в первой половине 1938 года. Но… осознать осознали, а что делать-то? К тому времени правительство давно уже стало заложником НКВД. Меч революции превратился во взбесившийся танк, который мчится вперед, давя траками все живое. Его надо было остановить, пока он не уничтожил все вокруг себя. Но каким образом? 

Остановить танк можно двумя способами. Например, уничтожить. А как это сделать технически? Даже если б Сталин захотел ликвидировать НКВД, у него не было необходимого аппарата, – во-первых. Не под пулемет же чекистов поголовно ставить, в самом-то деле? А во-вторых, как только взбесившееся ведомство почует угрозу, правительство будет мгновенно уничтожено – в отличие от Сталина, у НКВД аппарат как раз таки имелся. 

Второй способ – посадить на «водительское место» своего человека, причем такого уровня профессионализма, чтобы он смог справиться с управлением. Тут нужен не просто верный человек, а профессионал высочайшего класса, знающий работу «от» и «до», который и руководить умеет, и имеет опыт практической работы, чтобы ни один следователь не смог навесить наркому лапши на уши. А еще он должен быть смелым, чтобы не побоялся схватиться с монстром, быть непьющим, интеллектуальным и достаточно гордым, чтобы ему западло было участвовать в кровавых игрищах НКВД… 

Едва ли у Сталина был большой выбор подобных людей. Хорошо, что один нашелся, и тут уж стало не до выяснения, какую он должность занимает, как себя на ней проявил и как себя проявит на новом поприще.

Кажется, эта версия вполне отвечает на вопрос, заданный в начале главы, не правда ли?

Как Берия реформировал наркомат

Итак, чем же занимался Берия в наркомате?

Обуздание  

Первый удар был нанесен грамотно, в самое сердце спрута. Сталин не стал назначать нового наркома, оставляя в неприкосновенности всю систему, как это было в случае с Ежовым. 22 августа 1938 года Берию назначают первым заместителем наркома на место Фриновского. Таким образом, был сразу захвачен ключевой пост и ликвидирован самый опасный человек в системе. А того, не иначе как в порядке издевки, отправили в наркомат Военно-Морского Флота – вакансий в Совнаркоме после года его хозяйствования было предостаточно. Какое-то время Фриновский «входил в должность», и, поняв, что бесполезно, в марте 1939 года попросил освободить его «ввиду незнания морского дела». Его просьбу удовлетворили, переведя в апреле 1939 года на новое место – тюремные нары. 

Следующий шаг был не менее грамотным (интересно, кто придумывал методику – Сталин или Берия?). 29 сентября 1939 года Берия становится начальником Главного Управления Государственной Безопасности, сделавшись, таким образом, практически независимым и от Ежова. Если бы он сразу принялся стучать кулаком по столу, кричать о соблюдении законов и грозить арестами, ведомство попросту смело бы нового главу госбезопасности. Но он действовал постепенно, так что сначала казалось, будто ничего и не меняется… 

Кстати, он не забыл просьбу своего старого подчиненного – его заместителем стал бывший заведующий промышленно-транспортным отделом ЦК КП(б) Грузии В. Н. Меркулов. В октябре полным ходом начала работать комиссия Политбюро, которая должна была подготовить проект постановления ЦК, СНК и НКВД «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». Председателем комиссии числился все еще Ежов, но чисто номинально – среди ее членов не было ни одного человека наркома. Членами комиссии были Л. П. Берия, прокурор СССР А. Я. Вышинский, председатель Верховного суда А. С. Рычков и Г. М. Маленков, который курировал деятельность административных органов. Пока работала комиссия, машине был нанесен еще один удар, решающий, после которого ведомство стало беззащитно. В начале ноября Политбюро приняло специальную резолюцию, в которой руководство НКВД было объявлено «политически неблагонадежным». Сразу после этого последовали аресты высших руководителей органов. Теперь можно было спокойно работать – приводить наркомат в порядок. 

За время работы комиссии произошла смена начальников отделов. Большинство новых назначенцев были людьми Берии, которые работали с ним еще в Грузинском ГПУ. 17 ноября было утверждено постановление комиссии. Органы НКВД и прокуратуры лишались права самостоятельно осуществлять массовые аресты и выселения – отныне подобные действия могли происходить только по постановлению суда или с санкции прокурора. Судебные «тройки» ликвидировались, дела передавались на рассмотрение судов. Прокуратуре предстояло заняться проверкой обоснованности арестов – и, надо думать, отыскалось там немало… 

В постановлении говорилось: 

«Работники НКВД настолько отвыкли от кропотливой, систематической агентурно-осведомительской работы и так вошли во вкус упрощенного порядка производства дел, что до самого последнего времени возбуждают вопросы о предоставлении им так называемых “лимитов” для производства массовых арестов». 

Кстати, это интереснейший вопрос: кто спускал на места пресловутые «разнарядки» на аресты? Судя по чисто канцелярскому подходу, то была выдумка Ежова: Фриновский бы до такого не додумался, а среди членов Политбюро подобных идиотов все-таки не было. Конспиративную работу ни знали не понаслышке и понимали, что равномерно распределенных по стране заговоров не бывает. Другое дело, что процесс так называемых репрессий был сложным, многоуровневым и многоплановым… и все же слабо верится, что Политбюро докатилось до такого идиотизма, тут нужно иметь душу столоначальника. А Ежов как раз и был столоначальником 

«…Как правило, следователь ограничивается получением от обвиняемого признания своей вины и совершенно не заботится о подкреплении этого признания необходимыми документальными данными…». О да, признание – царица доказательств, как говорил А. Я. Вышинский. Кстати, вот пример самого беспардонного цитатного передергивания.

Знаете что на самом деле писал Вышинский? 

«В достаточно уже отдаленные времена, в эпоху господства в процессе теории так называемых законных (формальных) доказательств, переоценка значения признаний подсудимого или обвиняемого доходила до такой степени, что признание обвиняемым себя виновным считалось за непреложную, не подлежащую сомнению истину, хотя бы это признание было вырвано у него пыткой, являвшейся в те времена чуть ли не единственным процессуальным доказательством, во всяком случае, считавшейся наиболее серьезным доказательством, “царицей доказательств”.…Этот принцип совершенно неприемлем для советского права и судебной практики…» 

То есть, те, кто пустил гулять эту «дезу», не смогли даже разобраться в достаточно простом тексте и понять, что «царица доказательств» – не признание, а пытка. Ну, а то, что Вышинский категорически против такой практики, разумеется, было опущено сознательно. 

Однако продолжим читать постановление… 

«Совершенно не выполняется требование о дословной, по возможности, фиксации показаний арестованного. Очень часто протокол допроса не составляется до тех пор, пока обвиняемый не признается в совершенных им преступлениях…». 

Вот вам и разгадка «мгновенных признаний» и «выдерживаний без допросов», которые встречаются в делах того времени! 

Берия покушался и на Особое Совещание, но Политбюро не отдало свою любимую игрушку. А то, что он смог сделать – так это максимально уменьшить количество дел, проходящих через этот орган. В несколько раз! 

23 ноября Ежов был вызван на встречу со Сталиным. Встреча длилась четыре часа. О чем они там говорили – конечно же, неизвестно, но результатом беседы стало собственноручное заявление, в котором Ежов просил об отставке. Его назначили наркомом водного транспорта – по-видимому, для единообразия стихий. При этом он все еще оставался членом ЦК… правда, недолго. На XVIII съезде Сталин подверг Ежова резкой критике, в основном за пьянку и плохую работу. Естественно, о необоснованных арестах слова не было сказано, чтобы, не дай Бог, не внести смуту – перед войной признание Сталина в том, что в возглавляемом им государстве возможны такие «перегибы», как массовые и необоснованные репрессии, а тем более пытки, было совсем ни к чему. Ежова арестовали в апреле 1939 года и в феврале 1940-го расстреляли вместе с большой группой его сотрудников, среди которых, кстати, был и Реденс. И едва ли это произошло потому, что Сталин таким образом избавлялся от неугодного родственника… 

Затем началось реформирование наркомата. 

Трудности обуздания

Даже из воспоминаний Шрейдера видно, что реформирование органов шло трудно, «ежовщина» сопротивлялась изо всех сил. На самом деле эта система, конечно, была не ежовской, беспредел в ЧК начался еще при Дзержинском и не прекращался в течение двадцати лет. А в одночасье такую структуру не реформируешь. В этом смысле очень показательны воспоминания Павла Судоплатова. Если читать их внимательно, то сразу заметно, сколь непросто шел процесс реформации на Лубянке и какими методами действовал Берия.

Итак, осень 1938 года. В НКВД работает специальная проверочная комиссия ЦК. В воздухе пахнет грозой. Чекисты, напуганные предшествующими репрессиями, притихли и ждут, на кого теперь обрушится карающий меч. В начале ноября 1938 года последовала резолюция Политбюро о политическом недоверии и аресты руководителей. Судоплатов тогда работал в Иностранном отделе. 

«Наступил ноябрь, канун октябрьских торжеств, – вспоминает он. В 4 часа утра меня разбудил настойчивый телефонный звонок: звонил Козлов, начальник секретариата Иностранного отдела. Голос звучал официально, но в нем угадывалось необычайное волнение. 

– Павел Анатольевич, – услышал я, – вас срочно вызывает к себе заместитель начальника управления госбезопасности товарищ Меркулов. Машина уже ждет вас. Приезжайте как можно скорее. Только что арестованы Шпигельглаз и Пассов. (Руководители внешней разведки ОГПУ. – Е. П.) 

Жена крайне встревожилась. Я решил, что настала моя очередь. 

На Лубянке меня встретил сам Козлов и проводил в кабинет Меркулова. Тот приветствовал меня в своей обычной вежливой, спокойной манере и предложил пройти к Лаврентию Павловичу. Нервы мои были напряжены до предела. Я представил, как меня будут допрашивать о моих связях со Шпигельглазом. Но, как ни поразительно, никакого допроса Берия учинять мне не стал. Весьма официальным тоном он объявил, что Пассов и Шпигельглаз арестованы за обман партии и что мне надлежит немедленно приступить к исполнению обязанностей начальника Иностранного отдела, то есть, отдела закордонной разведки. Я должен буду докладывать непосредственно ему по всем наиболее срочным вопросам. На это я ответил, что кабинет Пассова опечатан и войти туда я не могу. 

– Снимите печати немедленно, а на будущее запомните: не морочьте мне голову такой ерундой. Вы не школьник, чтобы задавать детские вопросы. 

Через десять минут я уже разбирал документы в сейфе Пассова». 

Там Судоплатов нашел представление о собственном награждении орденом Красной Звезды, а также неподписанный приказ о его назначении помощником начальника ИНО. 

«Я отнес эти документы Меркулову. Улыбнувшись, он, к моему немалому удивлению, разорвал их прямо у меня на глазах и выкинул в корзину для бумаг, предназначенных к уничтожению. Я молчал, но в душе было чувство обиды – ведь меня представляли к награде за то, что я, действительно рискуя жизнью, выполнил опасное задание. В тот момент я не понимал, насколько мне повезло: если бы был подписан приказ о моем назначении, то я автоматически, согласно Постановлению ЦК ВКП(б), подлежал бы аресту как руководящий оперативный работник аппарата НКВД, которому было выражено политическое недоверие…» 

Но самое интересное – то, что было дальше. Начальником ИНО Судоплатов пробыл около месяца, а позднее стал заместителем начальника испанского отделения. С приходом в НКВД новых людей «стариков» значительно понижали в должности – впрочем, некоторые потом снова быстро шли вверх, и Павел Анатольевич в их числе. Затем на партсобрании один из сослуживцев Судоплатова, Гукасов, предложил рассмотреть его «подозрительные связи». (К слову: Павел Анатольевич сам писал, что репрессии в органах были обусловлены не столько неким политическим заказом, сколько внутренними счетами и завистью сослуживцев.) Партбюро создало комиссию под руководством другого его близкого знакомого, Гессельберга, комиссия подготовила соответствующий доклад, а партбюро, в лучших традициях отстраненного наркома, приняло решение исключить Судоплатова из партии за «связь с врагами народа» (а у кого, спрашивается, не было этих «связей»?!). Решение должно было утверждаться на общем собрании, а до тех пор Судоплатов ежедневно приходил на службу и сидел в кабинете, ничего не делая – ждал исключения и неизбежного ареста. 

Но собрание все откладывалось и откладывалось, и вот однажды в марте его вызвал Берия. 

«Неожиданно для себя я услышал упрек, что последние два месяца я бездельничаю. “Я выполняю приказ, полученный от начальника отделения”, – сказал я. Берия не посчитал нужным как-либо прокомментировать мои слова и приказал сопровождать его на важную, по его словам, встречу».

Они приехали в Кремль к Сталину, и Судоплатов получил новое задание – ликвидировать Троцкого. 

Тут мы совершенно четко видим стиль работы Берии! Он не размахивал револьвером, не клеймил никого на собраниях, не грозил стереть всех «ежовцев» в лагерную пыль. Он просто оттягивал собрание (если не он – то кто?), а потом доверил Судоплатову важнейшую операцию. И процесс осуждения увял сам собой. Берия, кстати, прекрасно понимая его состояние, не сказал потом ни слова упрека за вынужденное безделье… 

Показательна также история Петра Зубова, резидента в Праге. В 1938 году президент Чехословакии Бенеш через Зубова сделал предложение Сталину финансировать военный переворот в Югославии. Советское правительство решило, что сие есть дело полезное, и отправило группе сербских офицеров-заговорщиков деньги с тем же Зубовым. Однако, встретившись с офицерами, наш разведчик счел их ненадежными авантюристами и деньги не передал. Взбешенный подобной самодеятельностью, Сталин приказал Зубова арестовать. Сказано – сделано: в январе 1939 года Петра арестовали, и он попадает в еще не остановленную ежовскую мясорубку. (Кстати, Зубов был старым знакомым многих из бериевской команды, а Кобулов, бывая в Москве, останавливался у него. Но, естественно, тут Зубову помочь никто не мог: против Сталина нет приема…) 

Так вот. Судоплатов, в полном соответствии с «легендой о бесчеловечной бериевской машине, утверждает, будто Зубова избивали по приказу Кобулова – и действительно, Кобулов был тогда начальником следственной части НКВД. Однако в другом месте тот же Павел Анатольевич пишет: "В 1946 году, когда министром госбезопасности стал Абакумов, Зубову пришлось срочно выйти в отставку. В свое время именно Абакумов был причастен к делу Зубова и отдавал приказы жестоко избивать его“. 

Так кто же все-таки приказал бить Петра Зубова? 

Но вернемся к Берии и его методам. В марте 1939 года Судоплатов предложил использовать Зубова для вербовки полковника Сосновского, начальника польской разведслужбы в Берлине, который в ходе немецко-польской войны попал в руки НКВД и теперь скучал в тюрьме. Берия согласился. Их посадили в одну камеру, и Зубов успешно завербовал поляка. Затем его использовали для вербовки князя Радзивилла. Потом потихоньку, не афишируя, освободили, и Зубов проработал начальником отделения у Судоплатова до самого 1946 года… 

И, на закуску, еще одна история, наглядно демонстрирующая, сколь непростая обстановка царила в наркомате даже годы спустя. В. Н. Новиков во время войны работал в оборонном комплексе, возглавлял производство стрелкового оружия. И в мемуарах он рассказывает о своем друге, наркоме внутренних дел Удмуртии М. В. Кузнецове. Пишет о нем только хорошее, но, по-видимому, сам не всегда понимает, что пишет. Вот какую историю рассказывает Новиков об этом «милейшем человеке»: 

«…В те годы человеческая жизнь ценилась очень дешево. 

Один раз захожу к М. В. Кузнецову в кабинет. Он один. Сидит, уставившись взглядом в стену.

– Ты что это, Миша, задумался? 

Он под хмельком. Как будто очнулся после моих слов и махнул безнадежно рукой:

– Видишь, Владимир, у нас порядок: список лиц, приговоренных к расстрелу, посылаем на утверждение в Москву с краткой справкой – за что расстрел. Сейчас получил список обратно – утвержден на 26 человек. Трех человек вычеркнули почему-то, причем ранее никто никого не вычеркивал, а мы их уже расстреляли». 

Ну, и кто же дешево ценил человеческую жизнь – Берия, который, не доверяя своим кадрам, требовал на проверку все расстрельные списки – и действительно их проверяли! – или «друг Миша», тот, что сначала расстреливал, а потом отправлял бумажки в Москву? И что с ними, такими, делать? Самих расстреливать – так ведь всех не перестреляешь… 

Первая бериевская реабилитация 

Придя в наркомат, Берия занялся не только наведением порядка в ведущихся делах, но и в тех, что были закрыты до него. 

По этому поводу рассмотрим интереснейший документ – отчет заместителя начальника ГУЛАГа А. П. Лепилова. А для начала послушаем риторику. Пересмотр дел в его отчете шел отдельным пунктом (и почему-то кажется очень сомнительным, что так обстояло и при прежних наркомах). 

«Одной из важнейших функций учетного аппарата ГУЛАГа является проверка законности содержания под стражей осужденных. Такая проверка имеет своей целью:

а) обеспечение освобождения по истечении срока наказания;

б) реализация определений судебных органов и постановлений Наркомвнудела, выносимых в порядке пересмотра дел об осужденных;

в) представление органам прокурорского надзора данных о сроках незаконного по тем или иным причинам содержания под стражей отдельных лиц.Эта работа чрезвычайно трудоемка, так как приходится иметь дело со значительным количеством лиц…» 

Дело в том, что реабилитация – процесс непростой. Это при Хрущеве все проводилось «тройками» – такими же, как и в тридцать седьмом, только с обратным знаком. Выезжала такая «тройка» в лагерь, вызывала зеков, говорила с ними и писала справку. Но если все проводить по правилам, то каждое дело должно быть фактически расследовано заново. Все это требует времени – а время идет, и кадров – а с кадрами плохо (отчасти это, кстати, объясняет, почему Берия на 5 тысяч человек увеличил аппарат НКВД – кроме текущей работы, пришлось заниматься еще и пересмотром огромного количества дел). 

Сталину приписывается фраза том, что смерть одного человека – это трагедия, а смерть тысяч – статистика. Согласно справке А. П. Лепилова, за 1939 год было освобождено: из лагерей – 223 600 человек, а из колоний – 103 800 человек, т. е. всего 327 400 человек: как в связи с окончанием срока заключения, так и по иным причинам. По каким именно, не указано, равно как не указано и точное число освобожденных по этим «иным» причинам. 

По всей вероятности, освобожденные из колоний не имеют отношения к бериевской реабилитации, так как в колониях содержались осужденные на малые сроки – до 3 лет. Такие сроки предусматривались, в первую очередь, по знаменитой статье номер 5810– контрреволюционная пропаганда и агитация (не ниже шести месяцев), а также за разглашение секретных сведений (до трех лет), недонесение (не ниже шести месяцев), саботаж (не ниже одного года). Но едва ли пересмотр дел стали бы начинать с малых сроков. Ведь они скоро сами по себе закончатся, так что естественно было бы сначала взяться за большие. 

За первый квартал 1940 года цифры приведены полностью, и тут уже речь идет только о лагерях. Из 53 778 человек покинувших лагеря 9856 человек было освобождено в связи с прекращением дела, и 6592 человека – по пересмотру дела. То есть, всего в порядке реабилитации – 16 448 человек. 

И снова повторю: вот что значит предубеждение, которое делает человека слепым настолько, что он не видит написанного им самим в предыдущем абзаце. Алексей Топтыгин утверждает: 

«…число освобожденных к началу войны могло составить от 100 тыс. до 125–130 тысяч человек». И буквально в следующем абзаце: 

«Вплоть до начала Великой Отечественной войны возвращались из тюрем и лагерей те, кого уже успели записать в покойники. Да, явление это наверняка не было массовым… но воздействие на общественное мнение оно оказывало немалое». 

Да что же это такое деется! 600 тысяч посаженных – это «массовое» явление, а 100 тысяч освобожденных – не «массовое»? А какое ж тогда?! 

Давайте на основании этих скупых цифр проведем подсчеты – сколько человек могло быть освобождено в результате «первой бериевской реабилитации». Подсчеты, правда, очень грубые и приблизительные, но все же… Предположим, что скорость пересмотра дел и приблизительный процент освобождаемых в 1939 и 1940 годах одинаков. Из данных 1940 года мы видим, что число выпущенных в результате проверок дел составляет около трети всех освобождаемых. Значит, в 1939 году должно было быть освобождено около 100–110 тысяч человек. Исключив колонии, получим около 75 тысяч. Умножив 16 500 на четыре, вычислим примерное число освобожденных в 1940-м – 66 тысяч. Можно прибавить сюда и 1941 год, хотя бы первые пять месяцев. Итого получается примерно 170–180 тысяч человек. А всего в 1937–1938 годах было осуждено за контрреволюционные преступления около 630 тысяч, так что по нашим прикидкам мы получаем следующее: до начала войны было освобождено около тридцати процентов заключенных в годы ежовских репрессий. 

Но на самом деле процент еще выше! Во-первых, часть – и мы не знаем, какая – была осуждена на малые сроки. Во-вторых, не все были посажены необоснованно. 58-я статья предполагала самые разные преступления – измена Родине, шпионаж, саботаж в самых разных вариантах. Самая массовая статья в то время была – 5810, за болтовню. Может быть, это было жестоко – отправлять в лагеря фрондирующих болтунов, но уж никоим образом не необоснованно. До чего может довести страну треплющая языком интеллигенция, мы видели на примере 1917-го и начала 90-х годов, и оба раза разгул свободы слова кончался настолько плохо, что невольно закрадывается крамольная мысль: может, лучше было пересажать всех этих «поборников гласности», зато сохранить державу?.. 

Считаем дальше. Очень-очень грубо можно оценить и количество осужденных на малые сроки. Дело в том, что нам известно общее число репрессированных за контрреволюционные преступления в 1937–1938 годах, когда было заведено максимальное количество «дутых» дел, – около 630 тысяч. 

У нас есть еще одна статистика: число заключенных лагерей, осужденных за контрреволюционные преступления. Посмотрим «прибыль» за искомые два года. В 1937 году в лагерях было 104 826 «контрреволюционеров». Это те, кто осужден еще до начала ежовщины. В 1939 году их максимальное число – 454 432. Итого прибыло около 350 тысяч заключенных. Где же остальные 300 тысяч? Умерли от голода, убиты зверями-конвоирами, придушены «верными Русланами»? 

Вот еще цифры – смертность в лагерях. За эти два года умерло около 140 тысяч заключенных. Очень большая цифра, не спорю, и к ней мы еще вернемся, но это далеко не триста тысяч! И потом: это общая смертность, она относится ко всем заключенным – к осужденным в годы «ежовщины» и раньше, к уголовным и политическим, и она должна быть относительно равномерной по всем категориям (почему – о том речь впереди…). 

Сколько было уголовников и бытовиков? Подсчитать очень просто. В 1939 году всего в лагерях НКВД содержалось примерно 1 млн 320 тысяч человек. Из них «контрреволюционеров» – около 450 тысяч. Самая элементарная арифметика подсказывает, что «политические» составляли примерно треть от всех зеков. Будем считать, что и умерло их примерно треть: то есть около 48 тысяч человек. Около четверти из них должны составлять осужденные до 1937 года. Получаем конечную цифру: около 36 тысяч. Теперь прибавим ее к числу «репрессированных». Итого около 386 тысяч. А где еще 250 тысяч человек? 

Ответ может быть только один. Они находятся вне системы лагерей – то есть в тюрьмах и колониях, сводки-то приводились только по лагерям! В тюрьмы много людей не напихаешь, да и содержатся там главным образом подследственные в ожидании суда, да обвиненные в ожидании этапа; осужденных же, как правило, почти сразу перевозят в места отбывания наказания. Остается одно: около половины «репрессированных» получили малые сроки и находятся в системе исправительно-трудовых колоний… 

А вот теперь-то и посмотрим на процент реабилитированных после прихода Берии в наркомат. В лагерях сидит около 400 тысяч осужденных «за политику». Из них примерно 180 тысяч освобождено – а ведь мы не учитываем тех, кому, например, просто снизили сроки заключения. Получается, что до начала войны по пересмотру дел была выпущена на свободу почти половина осужденных на длительные сроки «за политику». Это «массовое» явление – или как? 

Цифры, повторюсь, очень-очень грубые, наш подсчет проводился на основании опубликованных в открытых источниках данных о системе ГУЛАГа, но и эта оценка дает представление о происходившем. Кстати, неизвестно, закончился ли процесс пересмотра дел с началом войны – учитывая, что у Берии имелась привычка доводить начатое до конца… 

А ведь были среди осужденных и действительно виновные – реальные изменники, участники заговора, троцкисты, саботажники, вредители, недовольные, шпионы, члены «параллельной партии». Это первое. 

Второе: тут ведь что еще надо учитывать? Возьмем, к примеру, какого-нибудь начальника цеха, который по разгильдяйству допустил серьезную аварию, или директора магазина, который проворовался. По обычным временам первого судили бы за преступную халатность, второго – за растрату. А ежовские следователи припаяли обоим «политику» и посадили одного – за саботаж, другого – за подрыв социалистической экономики. В процессе бериевского пересмотра политические обвинения сняли. Но халатность-то, но растрата никуда не делись! Стало быть, освобождению ни тот, ни другой не подлежат, просто из политических преступников они перешли в категорию уголовных, всего-то и делов… Самый простой пример – судьба того же Шрейдера, политическое дело на которого было прекращено, но он получил-таки десять лет «за преступную халатность и злоупотребление властью» во время работы в милиции. Шрейдер пишет, что необоснованно, а на самом деле – кто ж его знает… Что такое милиция в смутное время, мы с вами знаем не понаслышке… 

А теперь поговорим о «шарашках». 

«Шарашки»

«Была изобретена особая форма использования специалистов, в чьей лояльности Советская власть могла усомниться. Оказалось, что академиков и конструкторов можно использовать не просто на лесоповале или железнодорожном строительстве… Лучше за каждым сидящим у микроскопа или стоящим за кульманом поставить охранника, на окна повесить решетки, а самим творцам за их “преступления” дать лет по 10–15 строгой изоляции – и пусть себе творят».

А. Топтыгин. «Неизвестный Берия» 

Среди арестованных находилась масса людей не просто полезных, но буквально-таки необходимых стране, и в их числе немало ученых, технических специалистов, конструкторов… Вообще донос был самым обычным средством решения споров, сведения счетов и карьерного роста в «прослойке интеллигенции». Менее удачливые попадали в «ежовые рукавицы», более удачливые занимали освободившееся место на ученом и творческом Олимпе. Масштаб репрессий в той среде – тема особая. Кто и при каких обстоятельствах сажал разработчиков военной техники в условиях надвигающейся войны, почему наркомы безропотно «сдавали» их, какую роль в этом сыграли военные… Вопрос: «Глупость или измена?» – тут отнюдь не риторический, и тема саботажа в армии и оборонном комплексе накануне войны еще ждет своего исследователя. Но, как бы то ни было, приняв наркомат, Берия столкнулся с фактом: в его ведомстве находились сотни ученых, и использовать их на общих работах – государственное преступление. 

…Историю конструктора Туполева Серго Берия знал, по-видимому, из двух источников – от отца и от самого Туполева. Вот что он пишет: 

«Так называемое “Дело Туполева” от начала до конца было выдумано. Отец это понял. Но было признание самого осужденного. Какими способами в тридцать седьмом году получали такие признания, известно… Когда мой отец вызвал его на беседу, был потрясен. Туполев находился в тяжелейшем физическом и психическом состоянии. 

– Я был буквально ошеломлен тем, что говорил мне Лаврентий Павлович, – рассказывал мне позднее сам Туполев. – Откажитесь, сказал, от своего признания. Вас ведь заставили это подписать… 

По его же словам, он просто не поверил новому наркому и расценил все это как очередную провокацию НКВД. Он уже отчаялся ждать, что кто-то когда-то попытается разобраться в его судьбе. Три месяца Туполев упорно настаивал на том, что он понес заслуженное наказание за свои преступления. Окончательно, рассказывал мне, поверил отцу лишь тогда, когда услышал: 

– Ну, хорошо, ну, не признавайтесь, что вы честный человек… Назовите мне лишь тех людей, которые нужны вам для работы, и скажите, что вам еще нужно. 

По приказу отца собрали всех его ведущих сотрудников, осужденных, как и сам Туполев, по таким же вздорным обвинениям, и создали более-менее приличные условия для работы. Жили эти люди в общежитии, хотя и под охраной, а работали с теми специалистами, которым удалось избежать репрессий». 

Так появились «шарашки».

Как теперь модно говорить: почувствуйте себя наркомом! 

Перед вами лежит явно дутое дело. Что делать? Писать на нем: «Освободить!», – показывая подчиненным пример беззакония обратного свойства? Но вы не имеете права самовольно взять и выпустить арестованного. Фактически, по каждому делу надо проводить повторное следствие – а половина следователей только вчера получили удостоверения и не умеют даже толком заполнить протокол, вторую же половину надо проверять и проверять на предмет запачканности кровью. Если речь идет об уже осужденном, надо еще и добиться отмены приговора, а у судейских собственная гордость. А время идет… 

Не все так просто, правда?Почувствуйте себя наркомом! 

У вас есть шкаф, в котором шестьсот тысяч дел. Половина из них липовые – а может быть, четверть, а может быть, три четверти. Вы этого не знаете. С кого начать? С ученых? С военных? С собственного ведомства – работников НКВД? А время идет…

Время идет, ученые, элита, золотой фонд страны, сидят по камерам, дрессируя тараканов, или валят лес, немцы спешно разрабатывают новые танки, самолеты, война все ближе… Так «шарашки» – это хорошо или плохо?Надо сказать, сориентировался Берия быстро. Уже 10 января 1939 года он подписывает приказ об организации Особого технического бюро при наркоме внутренних дел и под его руководством. Тематика – чисто военная. В состав бюро входят следующие группы: 

а) группа самолетостроения и авиационных винтов;

б) группа авиационных моторов и дизелей;

в) группа военно-морского судостроения;

г) группа порохов;

д) группа артиллерии снарядов и взрывателей;

е) группа броневых сталей;

ж) группа боевых отравляющих веществ и противохимической защиты;

з) группа по внедрению в серию авиадизеля АН-1 (при заводе № 82). 

Как видим: авиация, военно-морской флот, боеприпасы, химзащита… сколько народу из важнейших оборонных отраслей вместо того, чтобы работать, сидит. Не каждый враг сумеет нанести такое опустошение. 

...

На новом поприще 

Внешней политикой Берии раньше заниматься не приходилось. Тем не менее, он успел и здесь проявить толковые инициативы.Болевой точкой в отношениях СССР со странами из советской «зоны влияния» были Югославия и ГДР, хотя и по разным причинам. Оба государства были странами, где у власти находились коммунисты, но несколько иной ориентации, нежели советские. Во время войны, когда генеральный секретарь югославской компартии Иосип Броз Тито был руководителем партизанского движения, он поддерживал самые тесные и дружеские связи с ВКП(б) и советским правительством. Однако после войны отношения стали портиться. Открытый конфликт между Сталиным и Тито произошел в 1948 году. Тогда из Югославии были отозваны советские военные советники, а на состоявшемся в июне 1948 года в Бухаресте заседании Информбюро (преемник распущенного в 1943 году Коминтерна) Жданов огласил доклад «О положении в КП Югославии», куда лично Сталиным было вписано: 

«Всю ответственность за создавшееся положение несут Тито, Кардель, Джилас и Ранкович. Их методы – из арсенала троцкизма. Политика в городе и деревне – неправильна. В компартии нетерпим такой позорный, чисто турецкий террористический режим. С таким режимом должно быть покончено». 

Eсть даже сведения, хотя и не стопроцентно достоверные, что МГБ по приказу Сталина готовило покушение на Тито – но поскольку план этого покушения отличался редкостным идиотизмом (предполагалось, что советский «ликвидатор» во время аудиенции у Тито распылит в помещении бактерии легочной чумы) – то это, скорее всего, одна из многочисленных сказок о «страшных чекистах-киллерах». 

Как бы то ни было, в 1953 году отношения между странами продолжали оставаться весьма напряженными, и термин «фашиствующая клика Тито» по-прежнему встречался в советских энциклопедиях и словарях. Когда в СССР сменилась власть, маршал Тито заявил в интервью: 

«Мы в Югославии были бы счастливы, если бы наступил такой день, когда они признали бы, что допустили ошибку в отношении нашей страны. Нас бы это обрадовало. Мы будем ждать, мы посмотрим…» 

И в самом деле, 6 июня 1953 года Совет Министров СССР и Президиум ЦК КПСС предложили Югославии обменяться послами, начали постепенно снимать ограничения на передвижение персонала посольств, заговорили о возобновлении экономических и культурных связей. Большую роль в этой перемене курса сыграл опять же Берия. В частности, он направил в Белград своего представителя, полковника Федосеева и написал письмо югославскому министру внутренних дел Ранковичу с предложением негласной встречи. Позднее на пленуме это письмо представили, как деятельность Берии за спиной советского правительства: что это за конспиративные встречи такие, о которых никто не знает? Учитывая болезненную тягу к вранью у новой команды (о том, как и сколько эти деятели врали – в третьей части книги), думаю, что они все прекрасно понимали, но на безрыбье обвинений любая бумажка – карась, вот и это письмо в папочку подшили… 

Другой болевой точкой являлась Восточная Германия. Здесь все было с точностью до наоборот. У власти стоял коммунист левацкого толка Вальтер Ульбрихт, который бодро взял курс на ускоренное построение социализма в том смысле, в котором его понимали советские революционеры 20-х годов, без учета изменившегося положения в мире и специфики страны. Начал с репрессий, продолжил созданием колхозов и завершил приоритетным развитием предприятий группы «А» (тяжелая промышленность) в ущерб развитию предприятий группы «Б» (предметы потребления). Подобное можно было проделывать в предвоенной России, но ведь что русскому хорошо, то немцу сами понимаете, немцы к такой житухе непривычные, с их тягой к высокому уровню потребления считался даже Гитлер. В довершение всего, 28 мая правительство ГДР объявило о повышении норм выработки, в результате чего упала заработная плата рабочих. Рабочие ответили на инициативу властей традиционным для себя способом – забастовками. В воздухе запахло грозой. 

Несколько раньше, в апреле – мае 1953 года, положение ГДР не раз обсуждалось на заседаниях как Президиума Совмина, так и ЦК ЦКСС. Люди там были опытные и революционную активность масс предчувствовали нутром. 27 мая, на заседании Президиума Совмина, Берия представил проект решения по Восточной Германии. Была создана комиссия в составе Маленкова, Молотова, Берии, Хрущева и Булганина, которой предстояло в трехдневный срок обсудить и доработать проект, исходя из того, что «основной причиной неблагополучного положения в ГДР является ошибочный в нынешних условиях курс на строительство социализма». Предлагалось отказаться от курса на строительство социализма и создание колхозов. Все члены комиссии согласились с проектом решения, кроме твердолобого большевика Молотова, который добавил к словам «строительство социализма» слово «ускоренное», тем самым изменив смысл постановления. Тем не менее, вот оно – и, право кто бы мог подумать, что читать правительственное постановление может быть не менее увлекательно, чем добротную «художку»: 

«В результате проводимой неправильной политической линии в Германской Демократической Республике создалось весьма неблагополучное политическое и экономическое положение. Среди широких масс населения, в том числе среди рабочих, крестьян и интеллигенции, существует серьезное недовольство проводимыми в ГДР политическими и хозяйственными мероприятиями. Это находит наиболее явное выражение в бегстве жителей ГДР в Западную Германию. Так, с января 1951 г. по апрель 1953 г. бежало в Западную Германию 447 тысяч человек, в том числе только за четыре месяца 1953 года – свыше 120 тысяч человек. Значительную часть бежавших составляют трудовые элементы… 

Главной причиной создавшегося положения нужно признать то, что в соответствии с решением второй конференции СЕПГ, одобренным Политбюро ЦК ВКП(б), неправильно был взят курс на ускоренное строительство социализма в Восточной Германии, без наличия необходимых для этого реальных как внутренних, так и международных предпосылок (напоминаю, что слово «ускоренное» внес Молотов. – Е. П.). Проводимые в связи с этим социально-экономические мероприятия, как-то: форсирование развития тяжелой промышленности, не обеспеченной к тому же сырьем, резкое ограничение частной инициативы, задевающее интересы широкого круга некрупных собственников как в городе, так и в деревне, и лишение продовольственных карточек всех частных предпринимателей и лиц свободной профессии, особенно – поспешное создание хозяйственных кооперативов при отсутствии необходимой для этого почвы в деревне, привели к серьезным затруднениям в области снабжения населения промышленными и продовольственными товарами, к резкому падению курса марки, к разорению большого количества мелких собственников-ремесленников, кустарей и др. и настроило значительные слои населения против существующей власти. Дело дошло до того, что в настоящее время более 500 тысяч гектаров земли брошено и запущено, а бережливые немецкие крестьяне, обычно крепко привязанные к своему клочку земли, массами стали бросать землю, свое хозяйство и перебираться в Западную Германию». 

В общем, немецкие власти пересчитали все ловушки на пути к социализму, в которых побывал Советский Союз, но, как водится, не учли ни одной из наших ошибок. Для исправления положения был подготовлен большой и всесторонний список мер, что опять-таки выдает авторство Берии: комплексный подход – это его стиль решения вопросов. 

«1. Признать неправильным в нынешних условиях курс на форсирование строительства социализма в ГДР, взятый СЕПГ и одобренный Политбюро ЦК ВКП(б) в решении от 8 июля 1952 года.

2. В целях оздоровления политической обстановки в ГДР и укрепления нашей позиции как в самой Германии, так и в вопросе о Германии в международном плане, а также обеспечения и расширения базы массового движения за создание единой демократической, миролюбивой, независимой Германии рекомендовать руководству СЕПГ и правительству ГДР проведение следующих мероприятий:

а) прекратить искусственное насаждение сельскохозяйственных производственных кооперативов, не оправдавших себя на практике и вызывающих недовольство среди крестьянства.Тщательно проверить все существующие сельскохозяйственные производственные кооперативы, и те из них, которые созданы на недобровольных началах, а также те, которые показали себя нежизненными, распустить… Иметь в виду, что в нынешних условиях в ГДР более или менее жизненной может быть лишь такая простейшая форма производственного кооперирования крестьян, как товарищества по совместной обработке земли, без обобществления средств производства… (Узнаете подход? Точно такой же применялся в Грузии в 1932 году. Меры другие, подход тот же. – Е. П.)

б) укрепить существующие и по мере возможности создавать новые машинопрокатные станции. Помимо помощи товариществам по совместной обработке земли машинопрокатные станции должны обслуживать и индивидуальные крестьянские хозяйства на арендных началах;в) отказаться от политики вытеснения среднего и мелкого капитала как преждевременной меры. В целях оживления экономической жизни республики признать целесообразным широкое привлечение частного капитала в различных отраслях мелкой и кустарной промышленности, сельском хозяйстве, а также в области торговли, не допуская при этом его концентрации в крупных размерах. (Узнаете опять? Это нэп. Но Берия пошел дальше ленинского нэпа. – Е. П.). 

При распределении материальных ресурсов предусматривать выделение частным предприятиям сырья, топлива, электроэнергии, а также предоставление кредитов. Пересмотреть существующую систему налогообложения частных предпринимателей, фактически убивающую у них стимул к участию в хозяйственной жизни, в сторону смягчения налогового пресса. Восстановить частным предпринимателям, а также лицам свободных профессий, снабжение по продовольственным карточкам; 

г) пересмотреть пятилетний план развития народного хозяйства ГДР в сторону сокращения чрезмерно напряженных темпов развития тяжелой промышленности и резкого увеличения производства товаров массового потребления, а также полного обеспечения населения продовольствием с тем, чтобы в ближайший период можно было ликвидировать карточную систему снабжения продовольственными товарами; 

д) провести необходимые мероприятия по оздоровлению финансовой системы и по сокращению административных и специальных расходов, а также по укреплению и повышению курса марки ГДР; 

е) принять меры к укреплению законности и обеспечению демократических прав граждан, отказаться от жестких карательных мер, не вызываемых необходимостью. Пересмотреть дела репрессированных граждан с тем, чтобы были освобождены лица, привлеченные к ответственности без достаточных оснований. Под этим углом зрения внести соответствующие изменения в уголовное законодательство; 

ж) считать одной из важнейших задач СЕПГ широкое развертывание политической работы среди всех слоев населения, решительно искореняя элементы голого администрирования. Добиться такого положения, чтобы мероприятия правительства были понятны народу и встречали поддержку среди самого населения. 

Особое внимание уделить политической работе среди интеллигенции, с тем, чтобы обеспечить поворот основных масс интеллигенции в сторону активного участия в проведении мероприятий по укреплению существующего строя». 

Если и терзали раньше смутные сомнения в том, был Берия или нет «отцом репрессий», хотя бы в Грузии, – то после чтения этого списка мер скажите, какие еще нужны доказательства?! Здесь явно обобщен грузинский опыт, и, значит, все эти ужасные рассказы про замученных поэтов – попросту вранье. Если кто поэтов и мучил, то не Берия, а товарищи, подобные Ульбрихту. Но читаем дальше: 

«В настоящее время и на ближайший период в центре внимания широких масс германского народа как в ГДР, так и в Западной Германии необходимо поставить задачи политической борьбы за восстановление национального единства Германии (выделено мной. – Е. П.) и за заключение мирного договора… считать неправильной проводившуюся в последнее время пропаганду необходимости перехода ГДР к социализму, которая толкает партийные организации СЕПГ к недопустимо упрощенным и торопливым шагам как в политической, так и в экономической областях. Считать вместе с тем необходимым значительно поднять роль блока демократических партий и организаций, а также Национального фронта демократической Германии в государственной и общественной жизни ГДР. (То есть в переводе на общечеловеческий язык это значит: хватит гнобить народ, парни, переходите к политической борьбе и там доказывайте, чего вы стоите! – Е. П.) 

Решительно покончить с голым администрированием в отношении духовенства, прекратить вредную практику грубого вмешательства властей в дела церкви. Отменить все мероприятия, задевающие непосредственные интересы церкви и духовенства, как-то: конфискацию церковных благотворительных учреждений (богаделен и приютов), отбирание местными властями запущенных церковных земель, лишение церкви установленной дотации и т. д. Прекратить притеснение рядовых участников молодежной религиозной организации «Юнге Гемайнде», перенеся центр тяжести на политическую работу среди них… Основной формой антирелигиозной пропаганды следует признать широкое распространение среди населения научных и политических знаний… 

3. Признать необходимым оказание ГДР экономической помощи со стороны Советского Союза, особенно в области продовольственного снабжения.

4. …Принять меры к тому, чтобы пребывание советских оккупационных войск как можно меньше задевало непосредственные интересы гражданского населения, в частности, освободить все занятые советскими войсками помещения учебных заведений, больниц и культурных учреждений.

5. Учитывая, что в настоящее время главой задачей является борьба за объединение Германии на демократических и миролюбивых началах (выделено мной – Е. П.), СЕПГ и КПГ, как знаменосцы борьбы за национальные чаяния и интересы германского народа, должны обеспечить проведение гибкой тактики (дальше речь идет о международной деятельности германского правительства – Е. П.)».

Но ведь потом и это поставят Берии в вину! Припомнят, как он ратовал за объединенную Германию – пусть лучше она будет не социалистической, зато миролюбивой – и как выступал против в ней строительства социализма. 

Видите теперь, какого государственного деятеля мы потеряли! 

Да, если б Берия в том роковом июне остался жив, мы бы сейчас существовали совсем в другой стране, да, возможно, и в несколько другом мире… Но время не повернешь вспять и не скажешь: «Лаврентий Павлович, будьте осторожны, вас хотят убить!..» 

А герр Ульбрихт, получив новые руководящие указания, изволил возмутиться. 16 июня профсоюзная газета «Трибуна» опубликовала статью, в которой, ссылаясь на «немецких стахановцев», всячески приветствовала повышение норм. На следующий день берлинские рабочие вышли на улицы. У здания правительства ГДР восставшие дрались с полицейскими. Всего в этих событиях участвовало не менее 250 тысяч человек, бастовало 110 предприятий, почти в 150 городах проходили демонстрации. 17 июня на улицах появились советские танки. Толпа встречала их ревом и матюгами, в солдат летели камни… 

Едва начались беспорядки, в Берлин отправились люди Берии – начальник военной контрразведки Гоглидзе, заместитель начальника контрольной инспекции МВД Амаяк Кобулов, начальник немецкого отдела разведки полковник Зоя Рыбкина. 18 июня в Германию отправился лично Берия. И сразу после его отъезда обратно в СССР, 26 июня, состоялся Пленум ЦК СЕПГ на котором был упразднен пост генерального секретаря партии – то есть в Германии, по советскому образцу вводилось коллегиальное руководство. Ульбрихт стал лишь одним из членов Политбюро и первым заместителем премьер-министра… 

А в июле, уже после уничтожения Берии, состоялся еще один пленум. На нем сняли с руководства министра госбезопасности Вильгельма Цайсера, главного редактора «Нойес Дойчланд» Рудольфа Хернштадта и заместителя председателя Совета Министров и куратора внешней разведки ГДР Антона Аккермана – как «агентов Берия в германском правительстве». Их выгнали сначала из Политбюро, потом из ЦК, а в 1954 году и из партии. На июньском пленуме говорили о справедливом недовольстве рабочих, а на июльском – о «контрреволюционном путче» и «фашистской провокации», инспирированной Берией и его прихвостнями… 

Лавры «миротворца» по отношению к Югославии в 1955 году получил Хрущев. Честь «лучшего друга немецкого народа» досталась Горбачеву. А человеку, который задумывал и начинал реабилитацию невинно репрессированных, боролся за подлинные национальные автономии, за демократические инициативы в международной политике – этому человеку достались пуля и всемирный позор. 

Берия погиб, когда ему едва исполнилось 54 года. Сталину 54 года было в 1933 году, и он едва приступал к свершениям, за которые впоследствии был признан великим. Впереди были беспрецедентная индустриализация, большая часть возрождения страны, впереди была победа над Гитлером.Что было впереди у Берии, какой была бы страна, останься жив, и каков был бы весь мир – про это не может сказать никто.  

 


Comments
* The email will not be published on the website.